Цикл стихотворений
В ЧЕЧНЮ
Они уезжали – юнцы и мужчины –
Туда, где контужена даже земля,
Где шаг караулят растяжки и мины,
И душит рассудок тревоги петля.
Они уезжали… Нескладно шутили,
А кто-то молчал и лишь нервно смолил…
За многие-многие вёрсты и мили
От дома родного и отчих могил.
* * *
Грозный в зареве пожарищ,
Он до мая «на замке».
У бойницы мой товарищ
Держит палец на крючке.
Мы опять глаза ломаем,
Хмуро вглядываясь в ночь,
И украдкой вспоминаем,
Я – про сына, он – про дочь.
Тихо в радиоэфире,
Лишь поддатый комендант
Тренирует в штаб-квартире
Командирский свой талант.
Снова выстрел одиночный
Мыслей бег моих прервал.
Да, коварен час полночный…
Только снайпер сплоховал –
Выше пуля пролетела,
В нашем доте без потерь.
Значит, брат, такое дело:
Долго будем жить теперь!
* * *
В Грозном полдень. Передышка.
Здесь война лишь по ночам.
Посиди со мной, братишка,
Отдых дай своим плечам.
На закате вновь к бойницам,
К первой – ты, я – ко второй.
Не сомкнуться бы ресницам.
А пока глаза прикрой,
Не гляди с тоской на горы,
Отрешись от передряг.
Пусть приобские просторы
Вспомнятся тебе, земляк.
Крики чаек над водою,
Самоходок зычный бас
И рассветы над тайгою.
К чёрту Северный Кавказ!
Он и так ночами снится,
Словно я не засыпал:
В небе трассеров зарница,
В чёрной дымке перевал…
А пока что передышка.
В Грозном полдень, как в Москве.
Помечтай со мной, братишка,
О родимой стороне.
* * *
Деревья в Грозном скорбно молчаливы,
Хотя всё реже перестрелки и бои.
На чёрные от гари ветки сливы
Не прилетят весною соловьи.
Немногие черешни, абрикосы
В апреле пышным цветом оживут.
Кислотный дождь роняет щедро слёзы,
Которые нещадно землю жгут.
Простреленный навылет кипарис
Затягивает раны клейким соком,
А среди гильз расцвёл вчера нарцисс!
И… радостью пробило, словно током.
* * *
Дворовый пёс – такой же ветеран,
Коль две войны чеченских пережил.
На шкуре шрамы огнестрельных ран,
А в декабре Полкан контужен был.
Он и теперь на уши туговат,
Досталось – раньше срока одряхлел.
Но всё-таки дворняга страшно рад,
Что в этой бойне чудом уцелел.
* * *
Мама, здравствуй, ты писем от сына
Из Чечни слишком часто не жди.
За стеной, закоптелой от дыма,
Шелестят по руинам дожди,
Когда я для тебя эти строчки
За столом у свечи тороплю.
За корявые буквы и точки
Извини, я почти уже сплю.
Полчаса, как вернулся из дота,
Из промозглости здешних ночей.
Сном волшебным забыться охота,
А проснуться в краю кедрачей.
Чтоб тебя, и жену, и сынишку
Поскорее увидеть, обнять,
И от грозненской пыли одышку
Лишь в кошмарах ночных вспоминать.
Срок придёт… И домой эшелоном
Из Моздока к Югорской земле
Я вернусь, к переулкам знакомым,
К берегам Иртыша и к тебе.
* * *
Минувшей ночью снова был обстрел…
«Двухсотых» нет, за это выпьем чарку.
Не дремлет первый временный отдел,
Югорские ребята держат марку.
А впрочем, расслабляться недосуг:
Тревожны дни, ещё тревожней ночи.
В висках от напряженья крови стук,
И ближний взрыв бессонницу пророчит.
Глядит луна в провалы этажей,
Над Сунжею крадётся, как воровка.
Слышна лишь перекличка рубежей:
«Заря», на нашем в норме обстановка».
* * *
Кровоточит над Грозным рассвет,
Снова ночь унесла чьи-то жизни.
Кто сегодня? Иван иль Ахмет?
Чьим родным приготовиться к тризне?
Смерть в Чечне так легко угадать –
Всем понятен язык перестрелки:
Замолчал автомат – знать, опять
«Некомплект» на ближайшей поверке.
Так ли важно, на чьей стороне?
Здесь Фемидой – закон рикошета.
Может, завтра, скорбя обо мне,
Ночь умоется кровью рассвета.
* * *
До Сургута литерным составом
Из Чечни всего лишь суток пять.
Мы ещё пока в рассудке здравом,
Но уже устали воевать.
Хочется домой, к родным рябинам,
Тут лукавить глупо, ни к чему.
Скоро май, земляк, и… по машинам –
К кедрачам, в югорскую весну.
Мимо блокпостов до перевала,
Дальше через Терек и в Моздок.
Перекур. Посадка. И с вокзала
Литерным. На северо-восток!
* * *
На чужбине только две отрады:
Баня да из дома письмецо.
Даже «премиальным» так не рады,
А письмо – тут радость налицо!
«Здравствуй, милый!
Как ты в этом Грозном?..»
И глаза предательски блестят. –
Ждёшь меня! И значит, невозможно
Умереть – пополнить павших ряд.
Вы пишите, милые, почаще,
Не грустите, что ответа долго нет.
Верьте, нет желаннее и слаще
Ничего нам, чем ваш ласковый привет!
* * *
По развалинам месяц щербатый скребётся,
Тусклым когтем царапает уголь стропил,
Я сегодня в отгуле, так что мне неймётся,
Что не спится, ведь полночи час наступил.
Тихо вышел под звёзды, хоть зябко и сыро,
На созвездья чужие смотрю я с тоской.
Горный ветер Чечни дует властно и стыло,
Да урчит заунывно в траве козодой.
Долго выстрелов нет… Оттого и бессонно
Пью глазами разлитый в ночи Млечный Путь.
Лишь ракеты, одна за другой, монотонно
Режут траур войны… Не уснуть. Не уснуть.
* * *
Стальное горло автомата
От жгучих пуль раскалено.
Щелчок запала, и граната
Летит в разбитое окно,
Откуда выстрелы бандиты
Ведут по нашим рубежам.
Затихли, вроде, ваххабиты,
Знать, получили по ушам.
На час укроются в подвалах,
Чтоб совершить святой намаз,
И вновь стрельба в ночных кварталах,
В который раз, в который раз…
* * *
Бой окончен. Глотни тишины!
Ты её заслужил, мой братишка.
Это тоже награда войны.
К сожалению, редкая слишком.
Но пока перемирия власть –
Пей до дна каждый миг передышки,
Чтобы вновь к автомату упасть
По сигналу взметнувшейся вспышки.
Жене Светлане
* * *
Я по тебе соскучился, как птица,
Спешащая на Север по весне.
Разлука наша четверть года длится,
И встречи наши только лишь во сне.
Ты, верно, тоже сильно стосковалась
И, засыпая, молишься: «Вернись!»
Всего неделя в Грозном мне осталась,
И я вернусь, любимая, крепись.
Военным самолётом из Моздока
К тебе на милый Север прилечу.
Ты встретишь меня жарко у порога,
И я твою кручину излечу!
* * *
До глины содрана войной
Дорог асфальтовая кожа,
Исходит смехом надо мной
Луны ущербной злая рожа.
Слегка фантазии – и вот
Уже мерещится Хаттабом…
Промозглый ветер вдоль дорог
Опять сочится трупным смрадом,
Крадётся вслед голодный кот,
Минуя адские растяжки.
Я – на посту, но видит Бог –
Не отказался бы от фляжки,
Чтоб жгучим спиртом отрезвить
Войной отравленную душу,
И русским матом окрестить
Чеченских гор гнилую стужу.
* * *
Созвездий свет в дыму зачах,
Темно и сыро в тесном доте.
Как первобытный смерти страх,
Чеченский мрак тяжёл и плотен.
«Калаш» покоится в руках, –
Нацелен в шорох подворотен,
Ему неведом звон в ушах,
И сердца стук ему не сроднен…
* * *
Гудит перестрелки ночной тетива,
Мчит пуль смертоносная свита,
Айвовая ветвь, что вчера расцвела,
Бездушным осколком убита.
Дай Бог по утру досчитаться друзей,
Чтоб все были здравы и живы,
Чтоб ворох погибших айвовых ветвей
Мне класть не пришлось на могилы.
* * *
Деревянная старушка
Грустно смотрит на закат.
Здравствуй, милая избушка,
Воротился твой солдат!
Дворик, низкое крылечко,
Домовитый дух сеней…
Спелым жаром встретит печка,
Столь родимым с давних дней.
В уголке лампада светит,
Богородица и Спас
По-родительски приветят –
И возрадуюсь тотчас!
По широким половицам
Я к божнице подойду –
За Отчизну помолиться
И за русскую избу.
Сыну Фёдору
* * *
Под чужими звёздами Кавказа,
На чеченской огненной земле –
Далеко не воину спецназа –
Побывать, сынок, пришлось и мне.
Много раз бывал я под обстрелом,
Но молитва мамы сберегла,
Даже рикошетом не задело.
Рисковал, но смерть не обожгла.
Да, я видел смерть, и видел слёзы,
И по дому часто тосковал.
Снились мне сибирские берёзы
И угрюмый Мужевский Урал.
Как бы я желал, чтоб ты, сыночек,
В жизни никогда не воевал.
Я не избежал «горячих точек»,
Но хочу, чтоб ты их избежал!
* * *
Семь лет уже прошло… Забуду ли? – Едва ли,
Как от усталости мы чуть не засыпали,
Как под обстрелом в полный голос матерились,
А после шёпотом Всевышнему молились,
Что Он простил в тот час солдатам эту слабость
И не доставил ваххабитам злую радость
Нас одолеть в бою, в трофей отрезать уши.
Для покаяния сберёг Он наши души.
Грозный, Тюмень, Ханты-Мансийск (2000 – 2008 гг.)
