Стаська приехала на вокзал задолго до своей подруги, которую собиралась проводить «да на дальние моря». Впрочем, факт столь раннего прибытия её не расстроил, напротив, она ценила подобные «временные остановки». Стаська принадлежала к той редкой породе людей, которых не тяготило и не раздражало ожидание в принципе. Ей было чем заняться в это время, и она радовалась подобным минутам, как особому подарку судьбы. Можно остановиться и Увидеть Мир вокруг себя, запечатлеть в памяти события, лица, подсмотреть темы для будущих миниатюр и сделать зарисовки с натуры. А здесь, на вокзале, на каждом квадратном метре разворачивались свои сюжеты.
Вот пожилая пара… Супругам далеко за восемьдесят, похоже… Он – так трепетно и нежно держит Её ладошки в своих, время от времени целуя кончики пальчиков, и что-то шепчет жарко, пожалуй, даже страстно. Она – смотрит на Него и, соглашаясь с ним, кивает в такт его словам, но… Она - явно растеряна, видно, за долгую совместную жизнь они расстаются впервые…
А вот, красный от натуги годовалый малыш уже минут пятнадцать кричит, выгибаясь дугой, на руках у отца. Никакие действия и уговоры на детёныша не действовали, и отец зло и растерянно оглядывался в надежде увидеть идущую супругу.
Стаська совершенно не выносила детских слёз, однако, подойти было неприлично – надо было дать шанс родителю справиться самому. И только когда мамаша не появилась спустя ещё десять минут, она решила помочь несчастному и, протянув ему сумку, произнесла:
– Предлагаю неравноценный для себя обмен: Вам – моя драгоценная сумочка со всем содержимым, мне – ваше орущее сокровище.
И, пока ошарашенный отец соображал, что к чему, взяла малыша у него из рук.
– Ну, привет! - улыбнулась она чаду. – Шумно здесь, правда?! Знаешь, у меня к тебе есть деловое предложение: пойдем, посмотрим, как падает снег.
Малыш, всхлипнув ещё пару раз, затих, внимательно прислушиваясь к тому, что говорила ему Стаська. Окружающие, уставшие от воплей карапуза, с облегчением вздохнули. В этом общем вдохе-выдохе чувствовалось полное одобрение её действиям. А Стаська, не обращая внимания на толпу, рассказывала ему, человеческому детёнышу, о том, какая красота на улице, как в свете фонарей волшебно блестит снег, о том, что он, малыш, скоро сядет в поезд и поедет, и о том, как же это здорово - уснуть под стук колёс…
Мальчуган, как мог, поддерживал разговор, а папаша зачарованно смотрел на Стаськины губы, будто не слышал, что она говорит, и пытался понять её по артикуляции. Стаська усмехнулась.
Совершив обратный, малыш – сумочка, обмен, она напоследок сказала папаше:
- Разговаривайте с ним. Обо всем. Но чаще всего – говорите ему, что вы его любите и он – ваш лучший друг. Вы увидите: он – поймет.
Распрощавшись, Стаська поднялась по лестнице на второй этаж и, достав планшет и карандаш, уже сделала несколько интересных, на её взгляд, зарисовок, как вдруг её взгляд буквально «зацепился» за худенького подростка. Мальчишка был одет явно не по сезону и не по росту – в легкую осеннюю курточку и трясся от холода… Он стоял напротив вокзального буфета и, не отрываясь, смотрел на витрину и, даже издалека, было видно, что находится на грани голодного обморока.
Стаське стало плохо – она всегда остро чувствовала чужую боль. Почти бегом она спустилась в зал и направилась к мальчишке, но не успела - её опередил пьяный мужик, подлетевший к подростку и с разбегу пнувший его в тощий живот: «Я тебе что сказал? Не смей смотреть туда – урою!», - заорал он. Парнишка согнувшись пополам, заскулил, как раненный пёс. А люди шли мимо – кто равнодушно, а кто – с опаской обходя территорию конфликта…
То, что было дальше Стаська помнила не очень хорошо... схватив мужика за грудки, она в буквально впечатала его в мраморную колонну…
Сержант, подскочивший к ним спустя пару минут, потом рассказывал ей в отделении, наливая чай в пластиковые стаканы, что боялся не успеть до того, как она, действуя мужиком, как орудием пролетарского труда, развалит эту несчастную колонну, подпирающую второй этаж…
Подойдя к сидевшему на корточках парнишке, Стаська подняла его. «Пойдём со мной», - произнесла она, с трудом разомкнув стиснутые челюсти, и, обняв его за худые плечи, повела на второй этаж в буфет.
Они познакомились. Поставив перед своим Визави чашку с бульоном и пирожки, она выслушала рассказ мальчика о непростом житье – бытье.
А история была обычна по тем страшным временам: колхоз развалился, а несколько домов, стоящих на берегу удивительного озерка, странным образом все сгорели в одну ночь.
Собрав то, что успели спасти в ночь пожара, семья подалась в город…
- В приют пойдешь? – спросила Стаська мальчишку, заявившего, что он больше «так» жить не может. – Я запишу тебе свой номер телефона. А позвонить сможешь из отделения милиции. Я договорюсь.
Он ответил твёрдо, совсем по-взрослому:
- Я один, без малой, никуда не пойду.
И тут же, не удержавшись, зевнул. Смутился, улыбнулся совершенно открытой, обезоруживающей улыбкой:
– Простите, наелся и сразу спать потянуло. Как батя говорит, желудок наполнился и передавил сонную артерию. - Он засмеялся и тут же поморщился от боли.
Перехватив Стаськин взгляд, быстро добавил:
- Вы не думайте, он у нас хороший. Он боится, я красть начну...
Они поговорили ещё немного.
На прощанье Стаська протянула парнишке пакет с пирожками:
- Здесь хватит и тебе, и сестрёнке, и родителям. И обязательно позвони мне.
***
- Нутыидууура… - протянула подруга, услышав рассказ Стаськи о её приключениях.
С Любой они разговаривали на ходу, пробираясь сквозь толпу к вагону и ловко уходя от столкновений с багажными тележками и пассажирами, загружеными чемоданами и баулами.
- Ну, ты и дура! – Повторила она язвительно, протягивая проводнику билет. – Когда же ты, болезная, наконец-то поймешь: Ты – НЕ СОЛНЦЕ - всех – не обогреешь!
Стаська, пожав плечами, молча улыбнулась.
Ну, да. Не солнце. В мировых масштабах так определённо – нет.
Но на отдельно взятом вокзальном «пятачке» - очень даже может быть…
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Из серии «невыдуманные истории»