Ступени, голоса, безликие соседи...
Прошу меня простить за приторные оды,
дежурные цветы и роль не первой леди.
Прошу меня забыть. Раз триста двадцать пятый.
Вы молоды. А я – подержанный повеса.
На выкрашенном пне не вырастут опята,
а поиски себя идут обычно лесом...
с опушкою, давно исхоженной другими,
но каждому свои даются сантименты.
Ловлю себя на том, что помнится не имя,
а жалкие слова и жаркие акценты.
Разбавленный коктейль не крепостью, а цветом,
объёмом и ещё наличием дурманит.
Вы в поисках иных... и выхода при этом.
Я, кажется, смешон и, видимо, в кармане
у скомканной судьбы под сенью опозданья
на лайнер в те края, где айсбергами годы.
Но длится водевиль как свежее преданье,
и верится во все знамения природы,
которые должны. Назло и непременно.
Но сколько должен я? По жизни и по факту.
Сжимает горизонт уютной ойкуменой
привычек глухота, приличий катаракта.
Бредущим по жаре полнеющим сатиром
предстать со стороны – достойные итоги.
Расплавленный асфальт прогнётся вместе с миром,
вот только не под нас, а кратером под ноги.
Что вскоре зарастёт, лишь только хлопнут двери
в старательный подъезд, где случай в сан возведен.
Здесь каждому своё, по месту и по мере...
Заигранный сюжет и роль не первой леди.