Необходимое предисловие.
Слова дежурные, но не сказать их нельзя.
Я взялась комментировать стихотворения лонга потому, что мне самой всегда бывает интересно понять, почему моё стихотворение член жюри выбрал либо не выбрал. В основном за этим и хожу на конкурсы. А если я ошиблась, и кому-то мнение арбитра неинтересно, так ведь можно не читать. Тем более, что мнение частное, на истину в последней инстанции не претендующее.
Итак, стихи лонга.
1. Предвесеннее.
Давайте хотеть Любви,
Давайте хотеть тепла,
Жаркого солнца лавин -
Чтоб жизнь поярче была.
Отступит зимняя мгла
И к нам прилетят грачи,
И будет капель светла,
Как светел огонь в ночи.
Весеннее солнце - вновь
В надежды оденет нас.
Давайте любить Любовь!
Пока огонь не погас.
Не очень понятно, почему надо призывать хотеть любви и тепла. А что, кто-то не хочет? Ну а если уж автор предполагает, что эти чаяния надо усилить с помощью стихотворения, то неплохо бы прибегнуть к каким-то особым, неизбитым описаниям весны, любви. А у автора стандартный набор: грачи, капель, надежды. Почему капель, кстати, светла, как огонь в ночи? Что за огонь? Это по содержанию. По технике – размерность не выдержана.
3. Зима. Закат...
Теряет солнце лепестки -
они оранжевым закатом
целуют нервные виски
деревьям, холодом распятым.
Стрекоз хрустальный перезвон
разбудит сумрак торопливый,
и он покинет мой балкон,
вздохнув восторженно-игриво.
Я рада встречам с ним - лукав
и безнаказанно развязен.
Качает в чувственных руках
звезду моих живых фантазий.
Понравилась первая строчка. Дальше – для меня сплошные непонятки. Где, интересно, у деревьев виски? И что, макушку или темечко закат уже не целует? Только виски? Про нервных барышень слышала, про нервные виски не приходилось. Стрекозы зимой – это любопытно, мутанты, что ли? Или стрекозы – это сосульки? Почему тогда стрекозы, а не бабочки, комарики, например? Для пущей красоты? Но красота должна быть осмысленной, по-моему. А сумрак, угнездившийся именно на балконе? Нет, автор, простите великодушно, Ваши фантазии для меня оказались слишком живыми.
4. Растворение.
*Хочется взбежать по лунной дороге,
к звёздам,
к солнцу,
в таинственный мир,
оставить за спиною всё дорогое,
почувствовать жизнь, почувствовать мир,
избавиться от желаний ненужных
и ноты любовные порвать на клочки,
засыпать песком горемычные лужи,
без надобности зрения бросить очки,
добиться слияния с космосом чистым,
стать частью чего-то великого там,
закончить свой путь растворением быстрым,
отдав все долги тихо шедшим годам.
Сменяется точка на небе кометой,
ракеты остался редеющий след...
Прощаюсь навеки с ужасной планетой,
надеюсь, что там всё же будет ответ...*
Хочется пожелать автору внимательнее относиться к работе над размером, ритмом и рифмой. Всё-таки рифмовать мир с миром – это даже для начинающих странно. Ноты нельзя порвать, можно порвать лист с записанными на нём нотами. Кто и за что обидел лужи? Почему они горемычные? «Без надобности зрения сбросить очки» - это неверно построенная фраза. Очки можно сбросить за ненадобностью, из-за ненадобности, мне кажется. Ну и так далее…
5. в качестве бреда
шаг - и сорвёшься с цепи, отобъёшься от рук
ссучишься пряжей, несвязной распустишься речью
смех или слёзы - Кустурица молится вслух,
может, на ангельском, может, на до-человечьем
треск - отрываться от сердца всегда есть резон
если до плинтуса сносится шаткая крыша
облачком в ноги кидается жидкий азот
фразы высокие катятся к черту и ниже
клик - остаёшься за бога, курить фимиам
самаритянам, послушным как симки и симы*,
люди есть люди, но лопнули нервы по швам,
пальцами в небо грозят - это не-вы-но-си-мо...
то, что не клеится, рвётся всегда на куски,
только привыкнешь к мозоли - её уже нету.
всё, что замешано в supra grammaticos** и
можно использовать в принципе в качестве бреда...
*- персонажи компьютерной игры "The Sims", в которой игроку отводится роль Бога.
** - Из "Nec Caesar supra grammaticos". /И Цезарь не выше грамматиков./
Это стихотворение, на мой (частный, разумеется) взгляд, излишне перегружено образами, понятными далеко не каждому читателю. Иногда кажется, что и автор не вполне в курсе того, насколько далеко заходят в его творении аллюзии. Так, Сим – это библейский персонаж, один из сыновей Ноя, в отличие от Хама, послушный отцу и почтительный (собственно, именно поэтому создатели упомянутой в ссылке игры так и назвали своих героев). Поэтому следующая за упоминанием симов и симок конструкция «люди есть люди, но лопнули нервы по швам» кажется не очень логичной. Понятно, что пальцем в небо грозят, оттого, что лопнули нервы (кстати, нервы, лопнувшие по швам – это как?), однако союз «но» нарушает логику предложения напрочь. Пассаж с мозолью остался для меня непонятным.
6. Космический крестоносецъ
Под завязку желудочный бак самогоном заправив
Оседлал свой харлей и назло сатанинскому сóбру
Мчу кометой сквозь бурю эмоций к небесной управе
По кишечному лунному тракту, шипящему коброй.
Сзади воют сирены селенских крутых полисменов, –
Этот звук мне ласкает душú взбунтовавшейся фибры.
Бороздя по коварным просторам бермудской вселенной
Я всегда затеваю со смертью спартанские игры!..
Снова разум чудит под прицелом древнейшей болезни:
Я – ещё человек, но вампиром недавно укушен...
Дотянуть мне хотя бы до края зимы да исчезнуть,
Растворясь рафинадом в кофейной космической гуще!
Скоро в Море Нектара влечу заводным апельсином,
В пыль развея столетний покров реголита и быта...
Жизнепад! И мне кажется будто бы смотрит Мессия
Как над лунным масконом желтеют надгробные плиты.
Желудочно-кишечные приключения новоявленного вампира оставили меня равнодушной, простите, автор.
7. Романтик
С улыбкой наблюдаю за мальчишкой,
Что видит фотографию знакомой
И мнит её желанней всякой книжки,
Да что там – почитает за икону!
Рисует в мыслях образ вдохновенный,
Мечтает повстречать свою красотку.
От всех укроет эту сокровенность,
Великую, священную находку.
От радости глаза его искрятся,
А строчки не ложатся для посланья.
Язык – подлец – не хочет покоряться,
Спугнуть боится искренним признаньем.
Романтик молодой чудаковатый,
Что может вдохновиться силуэтом
И гравий измерять спешит в каратах…
Да, право слово, а не я ли это?
Мне кажется, что если уж «образ вдохновенный» (то есть проникнутый вдохновением), то красотка не заслуживает сравнения с гравием, нет?:)
А ещё мне не хватает в этом стихотворении личности автора, его персональных поэтических находок.
8. Земля прогнулась - нежно - женщиной
"Пришла
и голову отчаянием занавесила
мысль о сумасшедших домах."
"Вся земля поляжет женщиной"
"Мария — дай!"
"Всемогущий, ты выдумал пару рук,
сделал,
что у каждого есть голова, —
отчего ты не выдумал,
чтоб было без мук
целовать, целовать, целовать?!"
........"Облако в штанах" В.Маяковский
________________________________
...@...
Земля прогнулась - нежно - женщиной.
В душе коктейль из рифмофраз.
Он был как демон переменчивый,
смотрел - просяще - в звёзды глаз.
Громада: руки, сердце... Голоса -
труба зовёт:"Мария! Дай!"
Он молод. Нет седого волоса.
Да и не будет. Календарь
продолжит вечность перелистывать,
когда уйдут из жизни дней
Владимир и Мария... Истово
Любил и думал он о ней...
Отчаянно и с сумасшедшинкой.
И целовать хотел без мук.
Но кровоточит сердце трещинкой
измен, ненастья и разлук...
Всё ближе звёздная Вселенная...
Все рифмы отданы листу...
И мысли сила дерзновенная
душ окрыляет наготу...
_______________
Реминисценция (от позднелат. reminiscentia - воспоминание), в художественном произведении (преимущественно поэтическом) отдельные черты, навеянные невольным или преднамеренным заимствованием образов или ритмико-синтаксических ходов из другого произведения (чужого, иногда своего).
Рифмы «женщиной – переменчивый», «сумасшедшинкой – трещинкой» всё-таки очень слабые, по-моему. Инверсия «из жизни дней» нехороша… И мне кажется, если уж писать про Маяковского, так надо постараться избегать таких штампов, как «громада» и «труба голоса» (опять, кстати, инверсия). Нагота душ - это о чём?
9. Мы мечемся жизнь изучая.
Мы вечно спешим суету источая -
Был загнан буланый, загублен был чалый....
Виновна, наверно, злодейка-судьба,
Что плещется суть как вода у причала…
Мечта…. Сколько радости ты излучала!
Но русло реки поросло черноталом,
И долбит нас участь, терзает судьба
А мы потихоньку дичаем, дичаем…
Качаемся в водах как утлый подчалок,
А жизнь матереет, качая печали.
Фортуна продажна, жестока судьба -
Отрава и горечь, как сок молочая.
Всё спорим и ссоримся, судьбы мочаля -
Где нужный фарватер, где место причала?
Судьба не злодейка, а просто судьба -
Нас учит любви, начиная сначала…
Привлекательная схема рифмовки, но на четыре строфы три однокоренных (из которых две и вовсе одинаковые) рифмы – многовато. Плещущаяся суть оказалась для меня не считывающимся образом, увы. «Долбит» всё-таки имеет ударение на второй слог. И жестокая судьба с продажной фортуной – штампы, как мне кажется.
10. Черный русский.
Будучи страстным поклонником Джоди Фостер –
Ходит на все премьеры, скупает постеры _
Перед сном исправно цитирует «pater noster»,
Верит в непогрешимость Папы.
Водит дружбу, еще со школы, с одной девицей,
Посещает раз в две недели ее светлицу,
Нарываясь (все чаще) на спич о нехватке принцев,
Радуется ,что не родился бабой.
По выходным хиппует, по будням пашет,
На пол-ставки в офисе, слушает «Наше
Радио», в свои двадцать выглядит сильно старше,
Адюльтерит с замужней дамой.
Ненавидит власти и иже с ними,
Жаждет классики - баррикад, революций, или
На худой конец бунта( умирают всегда другие).
Одним словом: «wow»
Жизнь с него снимет стружку, воздаст по полной,
Будут и расставания и обломы,
Подставы, предательства, переломы,
Неудачный брак, паралич в нагрузку.
А пока всех горестей, стыдно даже,
Пересдача, нехватка денег на новый гаджет.
Все это лечится, стоит, скажем,
Попросить у бармена «черный русский».
Срез потерянного поколения 80-90-х… Не очень вписывается в картинку католицизм ЛГ, впрочем, это может быть, только мне непонятно. Непонятно и почему «одним словом: «wow». Вроде бы wow - возглас, выражающий эмоцию чрезвычайного изумления или восторга. Чему изумляется или чем восторгается автор, мне неясно. Ну и конечно небрежность в подборе однокоренной рифмы - это как-то неловко…
11. Тесно стало у корыта
Тесно стало у корыта,
Впору каждому решить:
То ли честным, то ли сытым
В этой сутолоке быть.
И не суть, с какого края,
И с которой стороны –
Правда сытой не бывает,
Если впрямь без кривизны.
И на акциях протеста,
И удерживая строй,
Сможет сытый выбрать место,
Сможет честный быть собой.
Речёвка для митинга. Но не поэзия.
12. Не свободная птаха.
Выпив ночь из синей чашки, жду, когда нальют рассвет.
Тень в смирительной рубашке мой обкрадывает след.
Обернувшись тёплым пледом, обойду притихший сад.
Пахнет горько бабье лето неизбежностью утрат.
Звёзды светят маяками. Может, в небо за буйки?
Там где наши сны руками ловят божьи рыбаки.
И по лунам, как по рунам выйти в космос напрямик.
По дороге самой трудной, где полёт – последний миг.
Только в доме спит ребёнок. Захожу, скрипят полы.
Не скрипите: сон так тонок! В степь пойду, нарву полынь,
и травою горькой, дикой окурю себя и дом:
блажь полёта, уходи-ка! Полечу потом, потом...
Очень понравилось. И по содержанию, и по изложению. Спасибо автору.
13. Утро в средневековом Новгороде.
Осенний дождь закапал ветки,
Болота поймы скрыла мгла.
Одна в священной роще предков
Осталась целою ветла.
Сшивая нищенских просторов
Разорванные лоскутки,
Кресты и звонницы соборов
Встают вдоль берега реки.
По побережью голос ветра
Впустую льется; больше нет
В душе языческой ответа,
Нашедшей истинный Завет.
Но до сих пор шаги саженьи
Ветров не молкнут вдалеке,
Мешая звонниц отраженьям
Встречаться в Волхове-реке.
На Ярославовом Дворище
Трясут амбарные замки…
Но Русь уже не будет нищей –
Разорванной на лоскутки.
*Ярославо ДворИще (в Великом Новгороде) получило свое название по имени новгородского князя Ярослава, прозванного позже Мудрым.
Хорошее стихотворение. Немного напрягают тяжеловесные инверсии, особенно в третьем катрене.
14. Никогда ничего не бери у судьбы в залог...
Никогда ничего не бери у судьбы в залог.
Можно пожить - живи, нужно подохнуть - дохни.
Она раздаёт победы, чины - но вздох, ни
шанс завершить дела - не клянчи - и жди подлог.
Умей не просить ещё. Не можешь уйти - беги.
Лишнего не прожить. Лишнее - ахинея;
серость; эрзац; ничто. Меньше торгуйся с нею -
жизнь не из тех, кто списывает долги.
Вот это предложение построено, как мне кажется, неверно:
«Она раздаёт победы, чины - но вздох, ни
шанс завершить дела - не клянчи - и жди подлог.»
Не хватает частицы «ни» перед словом «вздох». И предложение перестаёт читаться по-русски.
А по содержанию – разве бывает лишней жизнь?
15. До чего сегодня жизнь да коротка
До чего сегодня жизнь да коротка –
Пляшет в зное звонком лезвие клинка.
Может быть в рулетку? Свериться с судьбой.
Ее выбор меткий, высечен игрой.
Хороша до боли, отражает всех
Рукоять. На праздник. Вам же для потех,
Может быть, откроет истину свою.
Будет кто – запомнит, буду я – спою.
Тонкою, по грани, стелется тропа,
Линия удачи – навечно слепа.
Может быть, скользнувши
________________________вниз, чего найдем
Для тоски ль, для счастья, в бое со зверьём?
Кто сегодня скинет, выиграет кто?
Нервы в сталь скроили. Выбор. Шапито.
Может быть сегодня наш последний час.
Красно. Чёрно. Шарик. Рукоять вновь в пляс.
«Ее выбор меткий, высечен игрой» - сбой ударения.
«Рукоятьвновь» - читается слитно.
По содержанию – не очень понятная смесь из пляшущих рукоятей (чего рукоять-то? Клинка, рулетки?), скроенных «в сталь» (!) нервов, зверья…
16. Предвесеннее
Засыпает снегом города.
Засыпаю сам в чужой постели.
Я доверюсь снам в шальной метели
И печаль свою зиме отдам.
Укрываюсь пледом из грехов,
Не скрываясь от вины признаний.
Если вдруг познаю ад скитаний,
Прорастёт душа болотным мхом.
Заплетает солнце в небо свет -
Снег растает, сны сожмутся в флешку.
Обниму свою мечту я нежно,
Впереди весна - там счастье есть!
Впереди любовь, что навсегда!
Пережди ту боль,- шептал мне воздух.-
Ты - силён, велик! Ты - целый космос!
Остальное в жизни маета!
ЛГ греют грехи? Или грехи служат прослоечкой между ЛГ и его виной? Кстати, какая вина в признаниях? Наоборот, признаваться – хорошо, вроде бы.
Прочитав про душу, поросшую болотным мхом, вспомнила «Понедельник начинается в субботу» и заросшие уши горе-учёных. (Почему? А не знаю. Вот такая ассоциация) Дальше «вся жизнь впереди – надейся и жди». Была такая песенка одного советского ВИА.
17. Возвращение.
***
Слишком много тебя, ты внезапна как смерть, вся и сразу.
Ком предательский в горле першит. Не отхаркнуть тебя как заразу.
С этих новых, прекрасных вершин я в тебя не вернусь. Я осунусь,
оттого, что объятия слишком тесны, я к тебе не вернусь.
На пороге великой весны, запеленана в снежный бурнус,
ты стоишь. До свидания в памяти мира бездарная юность.
***
Слишком долго я плыл на твоей расписной карусели.
Я теперь не смогу отпустить незнакомых перил.
Я боюсь пустоты. Мы с тобою не там пересели.
А мечты и любовь, я когда-то и где-то зарыл.
Слишком много тебя: поцелуй у звонка в раздевалке,
краткосрочная грусть, примороженный к санкам язык.
Я в тебя не вернусь. Ты останешься в роли весталки.
Растечёшься по жилам волной с быстротою гюрзы.
Пролетят по скрипучим полам от рождения в старость
этажи моей жизни. Когда поднимусь я наверх,
навсегда нам с тобою останется самая малость -
неподъёмная память, облущенной жизни партер.
И так будет всегда! Только утра осеннего сырость,
незначительный дождь, ожидание новой весны.
Только шелест стихов под ногами, оплот новизны;
и надежда на детство, застывшая в памяти мирры.
Вот на отхаркивании любимой некогда особы это стихотворение для меня и закончилось, да простит меня автор. Но я честно дочитала до конца, изрядно оцарапавшись об «облущенный партер», кстати, кроме отсутствия смысла, в этом словосочетании ещё и ударение неверно поставлено. Правильно «облущённый». После этого «память мирры» – и вовсе семечки.
18. Не шепчи мне, весна.
Снова яркого солнца лучи
И лазурного неба картинка…
Не шепчи мне, весна, не шепчи,
Пусть не тает в груди моей льдинка.
Жаль не камень, а льдинка в груди.
Вновь невестою стойкая верба.
Не шепчи мне, весна, не буди,
Я прошу тебя, будь милосердна.
Простите за резкость, но это стишок для школьного девичьего альбома.
19. музыкальная шкатулка
С коробочку мир, словно сон, заключённый в подушку,
Служение музам не будет помянуто всуе.
Мой зритель за мной наблюдает, как Бог, добродушно.
Танцую, танцую, танцую…
Неглупый мальчишка, болеющий жаждою лета,
Он просто от «нечего делать» пьёт звуков микстуру
И смотрит на сцену… Я старую сцену балета
Танцую, танцую, танцую…
Пакует за окнами осень последние листья,
И дуя на воду, торопит “на воды” в Пицунду.
Врачую мальчонку… Покуда мелодия длится,
Танцую, танцую, танцую…
Это похоже на упражнение на тему «танец». «Неглупый мальчишка» - это зритель (читай – читатель), так надо понимать, который жаждет лета и уезжает в Пицунду, но при этом от нечего делать ещё и почитывает стихи нашего автора. И стихи так хороши, что пациент вроде излечивается. Он не поедет уже в Пицунду догонять лето?
20. В ожидании весны
Ещё туманы по утрам
Скрывают блеск замёрзших лужиц,
Ещё подвластная ветрам
Снежинок рать порою кружит,
Но солнце пробивает мглу,
Сверкнув меж туч лучом внезапным.
И оживает всё вокруг,
И мир становится прекрасным.
Отведав чуточку тепла,
Сосульки плачут, истекая.
Вдали звенят колокола,
На солнце бликами сверкая.
И подхватив лихой почин,
В саду подснежник у дорожки
Готов под первые лучи
Подставить нежные ладошки.
При всём уважении к автору, хочу отметить, что стихотворение просто нашпиговано штампами вроде замёрзших лужиц, прекрасного мира, солнца, пробивающего мглу и т.д, и т. п. Ничего авторского.
21. хочет женщина.
Стал счастливее
Во сто крат на днях - меня
Хочет женщина
Спросить о самом главном
Есть ли на свете любовь ?!
Я не берусь оценивать это стихотворение. Честно, просто не знаю, что сказать.
22. Снег. Хлопьями...
Снег. Хлопьями... Чистый, как в детстве мы.
Падает, кружится, кажется чудом,
И... в небо лечу, в сумасшествии.
"Здравствуйте!" - каждой снежинке кричу я.
Снег. Белым стихом, многоточием
Бьется и бьется в закрытые двери,
И... ластится нежными строчками,
Будто бездомным запуганным зверем...
Снег. Словно и не было прожито
Зим, поседевших от бед и ненастий,
И... снова мне чудится: кто-то там
Бросил в сугроб отболевшее счастье...
Снег. Хлопьями... Это кружение
Множества крохотных фей-балеринок,
И... нашей любви продолжение
В робких следах малышовых ботинок...
Женская поэзия, не в самом лучшем смысле этого словосочетания. Понимаете, уважаемый автор, про чистоту снега, про снежинки-балеринки, про отболевшее счастье столько уже написано в разных вариациях… Конечно, для кого-то, я не сомневаюсь, Ваши строчки и могут показаться откровением, наша страна давно уже не самая читающая в мире. Но для конкурсной работы требуется свежий авторский взгляд на мир… Простите…
23. (Байки ядерной зимы) Реквием по Homo.
И сказал Он: «Да будет Свет!» –
И стал свет,
А Солнце стало мраком.
И увидел Он, что это хорошо.
(«Книга Последнего Дня»)
Реквием по Homo
… Люди играли, –
странные люди:
смертные –
а играли в Вечность…
Люди играли людей – как лютни
в лапах богов – пастухов овечьих.
В ложе рыдал и сморкался Автор –
чувствовал
каждую нотку в теме;
за дирижёрским творило Время,
предпочитая фанфары арфам.
Люди-как-лютни пели о чуде –
вере, надеждах и прочей швали,
в роли вживались – и, будто люди,
так неумело,
смешно умирали…
Взрывы финала!
– апофеозно.
Аплодисменты? – безумны! – бесценны…
… Солнце потушено, гасят звёзды,
в зале пустом подметают сцену:
…деньги…
…окурки…
…бесхозные души…
…горстка костей в обгорелом ботинке…
Звуки распяты на гвóздиках стужи,
лишь над партером танцуют снежинки.
Это стихотворение просто чуждо мне по мирощущению, если автор захочет продолжить беседу, я готова поговорить на его странице, ибо данное обсуждение требует диалога.
24. Рисунки на стеклах.
Снег, седой усталый комик,
Спутал во дворе дорожки.
На дворе зима. А в доме
Вечера и скуки кроме –
Я и Маленький Художник.
Я пишу, и долго-долго
Бродят рифмы в хороводе...
А Художник к окнам блеклым
Подбегает и по стеклам
Теплым пальчиком выводит:
Домик с дымною трубою,
На лихом коне ковбоя,
Очень чинного пингвина,
Дальний поезд длинный-длинный,
Одинокий в море остров,
Крокодила с папиросой,
Двух зайчат у зимней елки
И в углу – большого волка.
Но, задев легонько струны,
О себе напомнит время...
На сугробов отсвет лунный,
На стихи и на рисунки
Опустила шторы темень –
На притихший дом с трубою,
На продрогшего ковбоя,
На вздремнувшего пингвина,
И на поезд длинный-длинный,
На песчаный сонный остров,
На окурок папиросы,
На зайчат, что спят под елкой,
И, конечно же, на волка.
Сколько б ночь ни длилась долго,
Звонких льдинок паутинки
Утром солнечной иголкой
Вышьют нам на мерзлых стеклах
Разноцветные картинки:
Домик с розовой трубою,
Медно-рыжего ковбоя,
Серебристого пингвина,
Длинный поезд синий-синий,
В красном море – желтый остров,
Голубого с папиросой
Симпатягу крокодила
(Жаль на зайцев не хватило),
И в углу у пестрой елки –
Фиолетового волка...
Хорошее стихотворение. Так и вижу комнату, малыша у окна и сменяющиеся по раскраске картинки на стекле. Придирка, правда, есть – в строчке «Вечера и скуки кроме» читается «вечерА» во множественном числе. Да и инверсия нехороша.
25. Тупик.
Как будто свет в конце тоннеля,
Увидел нежное лицо,
Когда на палец мне надела
Ты обручальное кольцо.
Мгновенно все переменилось,
И в Книге Жизни между строк
Ко мне явилась Божья милость
Как промежуточный итог.
Но в океане драм житейских,
Души растрачивая пыл,
Сменив любовь на лицедейство,
Я по течению поплыл.
Куда? Зачем? Ревет стремнина,
Надежды юные круша.
И ты, конечно, не повинна,
Что так озлобилась душа.
И свет сияет понемногу,
А я смирился и привык,
Что освещает он дорогу,
Меня ведущую в тупик.
Уважаемый автор, постарайтесь избегать таких избитых рифм, как лицо-кольцо и таких штампов, как океан житейских драм.
26. нерегулируемый трехперстный перекресток.
Как на100%ящий язычник на стог залез,
На сто г. больше выпил и бегом за лес:
Поклониться Яриле. Ра даром
мне не нужен,
новую Изиду
отыщу
радаром!
и не одну, а тыщу!
а найду – изведу!
Чтоб не скрывалась из виду больше,
У кого ласки, а у кого и боль же-
лание вызывает покрываться загарами
за морями буйными да за горами
стройными я яму-му засыпал,
и 40 ночей постился в постели
из травы и на камнях засыпал,
а вражины мои и в пост ели,
и в пост пили тост за тостом.
Кафтан прохудился, да плохой портной:
Безногий да без ножниц до сих пор.
40 дней не заходит в наш порт Ной,
Потому что он – Колумб Христофор…
семь раз отмерь… и прими меры.
И оземь изо всех сил головою бейся!
Ибо не надо нам больше никакой веры,
Кроме той,
Что пребудет с нами
бескрайний всего отрешённый покой,
Подобный алмазной себя разумеющей глыбе.
Водрузив шапку на темень,
я ухожу верной тропой
в ночную темень.
Побреюсь и стану добрее,
Но ступилась последняя бритва,
Иду на поклон к брадобрею...
Тупа бритва, да я умён!
Расступись братва
Без лиц и имён –
Битва тупа…
…бесами мучим…
Я не доросла до оценки такой поэзии, увы. Простите, автор.
27. Город.
Мерный топот тополиный уходящий в послезавтра
Искажает, обижает звуки камерного хора.
Ветер вылепив из глины тишины пьянящий запах,
Преломляет мир в улыбке губ саксонского фарфора.
Хрупкий наст посеяв звёзды на ладонь замёрзшей лужи,
Провалился грязной кляксой в отвращение и горечь
На проспекте, где морозы обнимая тело стужи,
Предлагают двести баксов за любви продажной полночь.
Чья блуждает осторожность возле мусорного бака,
Отбирая к дню рожденья аппетитные отбросы?
Ложь испытывает сложность украшая лацкан фрака
Хризантемой наслажденья, серым пеплом папиросы.
Сыро, зябко, манекены превращаются в маньяков,
Из тумана вышел месяц нож точить о постаменты.
Милицейские пикеты оказавшись полным мраком,
На пролётах дряхлых лестниц раздают аплодисменты,
Как автографы. Заборы все изгажены вождями
(Лезет каждая горилла в лоно депутатских сотен).
Я вернулся в этот город перештопанный дождями,
В домотканые перила берегов и подворотен.
Ну вот не топают тополя, хоть убейте меня, непонятливую, уважаемый автор. То есть может и топают в смысле идут, но звуков топающих не издают никак. Хотя аллитерация получилась симпатичная. Глина, тишина и запах – это разнородные понятия. И если я могу принять глину тишины (в смысле вязкая тишина), то представить запах, вылепленный из тишины, уже трудновато. Ещё труднее представить мир, преломляемый ветром в улыбке губ фарфора. Всё по отдельности – преломляемый ветром мир, губы фарфора, улыбка губ – пожалуйста, а вместе – не складывается. Дальше – аналогично.
Пишу и думаю, что играла и я когда-то в такие игры, и мне писали, что не понять, увы, всю «глубину» авторского замысла… Так что не обижайтесь на меня, автор, пожалуйста. Тем более, что город, перештопанный дождями, хоть и кажется мне знакомым, но нравится чрезвычайно.
28. По закону сообщающихся душ.
Частокол законов строг и неуклюж,
Но один закон священен для меня:
По закону сообщающихся душ
На земле живу, любовь свою храня.
По нему я, как по солнцу, строю путь,
По нему могу, как птица, песни петь,
По нему хочу проснуться и заснуть,
По нему хочу я всё на свете сметь.
Жизнь нас балует нечасто – не беда!
Зайчик солнечный глядит из грязи луж.
И я знаю: буду счастлива всегда
По закону сообщающихся душ.
Сообщающиеся души – это хорошо. Правда. А вот петь-сметь, любовь храня, храня-меня – это уже свидетельство того, что автор, найдя один интересный образ, над всем остальным работать поленился, ограничился где-то слышанным, читанным…
29. Утро
Необходимость, хлопая дверью,
вышвыривает тебя на улицу.
небо луноглазо щурится,
в тебя не верит...
Отвечаешь: "взаимно".
Февраль - режиссёр пантомимы,
главные действующие лица - деревья,
ты в массовке.
Неизбежность ловко
выуживает головастика
из, ещё плескающегося в тебе, сна.
Ты вдруг понимаешь - весна:
то треплет за щёки,
то ластится,
вороны - трещотки –
терпенью вещают: "крааа(й)..."
Выплёскиваешься через край
(даже для себя - неожиданно).
Необходимость шикает,
неизбежность становится не такой неизбежной...
А в тебе – что-то невыносимое порхает нежно.
Ты - главный герой,
сценарист, режиссёр, продюсер...
И пусть это будет всего лишь иллюзией,
всего лишь игрой,
но это твоя иллюзия, твоя игра.
Вы-би-рай...
Очень сложно читается. Ритм и рифмы уловила с третьего прочтения. Про ворон я уже нечто похожее читала, правда, в совершенно ином контексте. Но повторяться – не есть хорошо (не буду притворяться, что не узнала автора). Эксперимент?
30. Необходимость.
купи меня, а? попробую пригодиться.
купи меня, пусть я дорого нынче стою.
я буду тебе жар-птицей, живой водицей,
анисом, иргой и спелостью травостоя.
я буду другая, и крылышком попугая
тебя щекотать, и зубками барракуды.
я буду в тебе, законы опровергая.
я буду тебя. я буду тебе. я буду.
следы водомерки(ты видел?) кромсают тину,
порою и ты кромсаешь меня от скуки.
я необходимость. я просто необходимость.
не веришь? ну буду сниться, пока не купишь.
Хотя водомерки бегают нынче во многих стихах, это мне нравится. И неожиданным предложением, и набором сравнений, и шантажирующей концовкой. Но не настолько, чтобы включить в шорт-лист.
31. Накрышное.
Когда стучался месяц в форточку,
она совала ноги в тапочки
и шла на крышу,
садилась, съёжившись, на корточки,
ловила свет чердачной лампочки,
хотелось выше
подняться, сбросить неприятное
в прохладный мрак ночного города,
за край карниза,
вдали темнели трубы пятнами,
и облачные кляксы-бороды
спускались книзу.
В карманах прятались нелепицы:
вчерашний сон - луны каприз ночной,
кусочки хлеба,
а из ковша Большой Медведицы
сочился свет лимонно-призрачный
сквозь дырки в небе...
Кусочек сценария. Зримо, осязаемо, поэтично…
32. Треугольный остаток.
Квадратное солнце в квадратном окошке,
Квадратное облачко в небе квадратном,
В квадратном дворе - две квадратные кошки
Следят за вороной квадратной злорадно.
Под арку квадратную, воя надсадно,
Дублируя сизые кубики дыма -
Заехал неспешно бульдозер квадратный
И мусор квадратный толкнул одержимо.
Квадратная дама с квадратной собачкой
За угол прошла, улыбаясь квадратно...
Ну где же... вчерашней водяры заначка? -
Пора мне увидеть бы мир адекватно!
Так вот же бутылка - лежит аккуратно,
В углу под столом... Вспоминаю... Прикольно! -
Вчера объявили - всё будет квадратным,
А я вот, балбес... до сих пор - треугольный!
Проблема, однако. Поиски четвёртого измерения завершились успешно.
33. Лужа.
В понедельник на скотном дворе начались дебаты.
Телекамеры установлены за кромкой Лимба.
От каждого семейства назначены кандидаты.
Кого-то непременно забьют по дороге, ибо
На живодёрне нет безработицы. В чём суть дела?
Только один имеет железную хватку волка,
Он и будет пастырь своим баранам. Оголтело
Кричат вороны, но кто их слышит? Мясная полка
Приколочена двумя гвоздями. Один загнулся
В виде крюка, на который можно повесить шкуру.
Второй прошёл насквозь через ткань, не меняя курса,
Демонстрируя завершающую процедуру.
Воронка, ведущая вниз, показывает вектор
Успеха на политическом Олимпе. Но кто-то
Думает, что это дорога наверх. Этот некто
Пригнул рога к земле и готов разбить лоб. Погода
Постепенно портится, начинается дождь. Лужа
Растекается по всему Лимбу. Свои находят
Друг друга по запаху, примерно, как жена мужа.
Поднимается ветер, начинается охота,
Необычная и беспощадная. Первый зритель
Начистил пятак, последний — хвост, но никто не хочет
Сесть в лужу, а других мест нет. Это, видно, обитель
Обречённых на самое дно вершины. Клокочет
Лужа, замерзает и начинает опускаться
К центру земли. Вмёрзшие в лёд фигуры застывают
В неестественных позах. Кристаллы различных сланцев
Замыкают окружность горной породы. Светает.
Я пристально смотрю вглубь колодца, но дна не видно,
Только звуки, которые, кажется, будут вечно.
Я разучился понимать язык зверей. Ехидна
Рожает двуглавого сына. Чью он клюёт печень?
Интересно, автор себя относит к начистившим пятак или хвост? Ой, что это я? Автор ведь у нас судия. Всё понимающий в отличие от быдла. Нет, не мне его оценивать. Не мне.
34. Я не...
Я не пройдусь гламурною аллеей,
Топча свою гранитную звезду.
И яхта с дамой (явно не моею)
Отчалит не со мною на борту.
Журнал с моим портретом на обложке
Фанаты не порвут на лоскуты.
И лифчики бросать ко мне в окошко
Не станут девы чистой красоты.
Не поспешит фиксировать моменты
Фотографов всполошенная рать,
И не затеят драку президенты
За право первым руку мне пожать.
Я не взойду на палубу линкора
Весь в белом под торжественный салют.
И олигархи вышколенным хором
Заздравную мне стоя не споют.
Не сложат мне божественную оду,
Мой бюст не водрузят на пьедестал.
Я так решил, ценя свою свободу:
Не буду знаменитым – и не стал!
Складно. Но и только.
35. Студёное.
Пришёл февраль – планета в коме:
Морозно, скользко, хрустко, сыро.
Замёрз мой студень на балконе,
Придётся есть спагетти с сыром
И вспоминать красоты Рима,
Их Колизей, – и он в сугробах.
Там, отмахнувшись от Гольфстрима,
Мороз клинком проткнул Европу.
Не возвратятся птицы с юга
В день Валентина, в день влюблённых,
Не станет вить гнездо пичуга,
Как всякий год, вблизи балкона,
Летящий просто так… без дела,
Ей в клюв не попадётся трутень…
И снова всё свела к еде я…
О, этот мой пропавший студень!
А не надо студень на балконе хранить!)
36. Усталым безразличьем после схватки...
Усталым безразличьем после схватки
и горечью невыплаканных чувств –
твой взгляд: распятие в скрещеньи складок.
Распят я поперек судьбы… Хочу
кричать себе «дерьмо!», плеваться болью,
и ржавый гвоздь зубами вырвать прочь…
Но – хриплое «прости…» я рву из горла,
и вырву всё, лишь только б – в эту ночь
вышёптывать, безмысленно и нежно,
слова от родников и белых рос,
губами прикасаться к снам подснежным,
блуждающим в цветных туманах грёз…
Наш долог путь, и крест судьбы нелёгок,
но есть в нём символ веры и любви.
И я прошу, как просят только Бога:
распнув – пойми, прости, благослови…
Обидел крепко, видно, ЛГ свою лиргероиню… Но я почему-то, как Станиславский, не верю. Слишком патетично, на мой взгляд. Возможно, только на мой.
37. А я рисую Иванову.
У нас идёт урок ИЗО.
Рисуем по свободной теме.
Пыхтит весь класс, и я со всеми
Кладу старательно мазок.
Сосед Козлов изобразил
Жука-вонючку, как живого,
А я рисую Иванову -
Вон ту, верзилу из верзил.
Позлить хочу её, а чё
Она вчера на баскетболе,
Который был физрою в школе,
Мне в лоб заехала мячом?
Рисую рыжей и косой,
Но постепенно увлекаюсь,
И получается такая -
С красивой длинною косой,
Глаза большие, красный рот,
Стоит в шикарном пышном платье,
Ещё хочу нарисовать я
Ей брови чёрные вразлёт.
Глянь, Иванова, это ты!
А что, по-моему, похоже...
Смотрела долго. "Ну и рожа!" -
Сказала громко с высоты.
Какие грубые слова...
Балда ты, всё же, Иванова,
Я так в тебе разочарован.
Петрову буду рисовать.
Жизненная картинка. Это я, как бывший учитель и мама двух школьников, говорю.
38. Герань.
Дома пусты, а улицы прозрачны,
И можно вдоволь надышаться тишиной.
Я притворюсь геранию лесной,
Остыну во траве, не под ногами,
И высохну со временем в ветрах,
В твоем окне, оставленном для пыли,
Где нашу молодость отчаянья лишили,
Где я теперь всего лишь отраженье,
Герань лесная, а может и сорняк,
Никто не знает, что со мною сталось,
И я боюсь взглянуть в твое окно,
Боюсь, что в нем по-прежнему темно,
Что ничего не изменилось,
Что высохла унылая герань,
И ветер ей над лепестком взвывает:
"Тебя по возвращении не станет".
Прозрачный город возвращается к зиме,
Прогнили улицы и очертанья стерлись,
Как пыль стирают с тумбочек и книг,
Наверно, избавляясь от улик.
"Ее не стало, и тебя не станет" -
Меня укроют ласково снега.
Дома пусты, и улицы прозрачны,
Но не надышишься отныне пустотой.
На странице этого автора на сайте Стихи.Ру в частности написано: «страдаю странными рифмами и непонятными смыслами.» Я бы добавила ещё небрежность в соблюдении размерности.
39. Il servigio delle muse non soffre frivolezza
«…Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво…»
Из стихотворения «19 октября 1827» А.С.Пушкин
«Служенье муз не терпит суеты» -
Писал Поэт собратьям по Лицею.
Не чаял он: коварная Цирцея
Уже плетёт тенёта красоты,
Готовя чар изысканный букет,
И яд обманов подлых, и измены.
И скоро плач печальный Мельпомены
Всех известит: «Ушёл к богам Поэт…»
В последний раз рванёт он удила,
И вздыбив белоснежного Пегаса,
Умчит к вершине дымчатой Парнаса,
Лишь прошептав: «Воздастся по делам…».
Ничто, увы, не вечно под луной -
Крылатых фраз избитая банальность
Меня опять затянет в инфернальность*
И мчит Пегас, теперь уж вороной…
И горек нам истёртых истин мёд:
Напрасно ждём, когда ж оно «воздастся».
И так порой за Фаустом податься
В объятья зла желание толкнёт!
* - Инферно - Википедия (англ. Inferno, буквальный перевод «ад», от лат. inferno — «низший… »). Обычно, применительно к человеческой жизни, означает низость, несостоятельность, духовный мрак. Замкнутый круг мучений (обычно неявных).
Инфернальность (лат. infernalis) – самоисключающее самозабвенное состояние, разность мер возможных объективных состояний человека без взаимодействия с внешним миром и с таковым.
Ну, кто же не поддавался искушениям. Что уж так переживать-то? )
Конечно, эпиграф повёл за собой автора, и получилось стихотворение, возвращающее читателя в век 19-й из века 21-го. Плохо это или хорошо, я не берусь судить, но ощущение такое, что всё это уже было, было…
40. Зимней ночью в Питере, когда температура была +3
Хочу – хожу, от дела лыскаю,
Хочу – стихи всею кожей впитываю,
А ночь, будильником тихо икая,
Мне все выговаривает и меня воспитывает –
То накричит электричкой поздней,
То самолетом рычит, рассерженная.
А я о другой мечтаю – о звездной,
О той, что летит над землей заснеженная,
И меня стихами, как медом, поит,
Вливая в горло отвары песенные…
И пусть постылая ворчит и воет –
Я к той на небо убегу по лесенке!
А лыскать – это рыскать? Я не знаю такого слова. Это диалектное?
А стихотворение живое. И ночь, кричащая электричкой и рычащая самолётом – вполне живая вышла. От такой не грех и убежать.
41. а я люблю окна
а я люблю окна,
в них так много надежды,
смотреть из далека..
а я люблю окна
пустые густые,
людьми населенные,
с которых сидят и кусают локти
а я люблю окна
по странной натуре,
они мне как братья
и не сосчитать,
в моем доме их сколько .
а я люблю окна
нет, не двери
этим дверям,
ты знаешь,
с замками,
уже не верю.
Двери с замками – это да, неприятная необходимость.
А вот как можно сидеть с окон, не понимаю.
И начало стихотворения тоже как-то не по-русски построено. Автор, это нарочно? Тогда я чего-то не понимаю, наверное…
42. Пожалуйста, пожалуйся...
Пожалуйста, пожалуйся на что-нибудь пустяшное –
на ветреные шалости дождя позавчерашнего,
окно – от снега серое, на точки в многоточиях,
на что угодно – первое, что обгоняет прочее.
А можешь просто выдумать, и я вздохну доверчиво –
- Ну где же это видано, накручено-наверчено…
Потом начну распутывать – и главное, и мелочи –
тихонечко, как будто бы мне это вовсе незачем.
И заплутаю, может быть, в пустяшном, незамеченном -
а ты вздохнёшь встревоженно, и сам шагнёшь навстречу мне.
Славное какое. Вот эти шипящие «ж». «ш» создают звуковую иллюзию дождика, не позавчерашнего, а самого настоящего сегодняшнего за серым окном в точках-многоточиях. И настроение выстраивается, и подкрепляется содержанием. Хорошо.
43. Белый мир.
За окном белее снега
Только … снег.
Засыпает тех и этих,
В общем, всех.
Кружат хлопья над домами,
Над прудом,
Над людскими головами,
А потом
Лягут тихо друг за другом
Кто куда:
На дома, автомашины,
Провода,
На деревья, на прохожих…
Снег прикрыл
Всё, что вижу. Предо мною-
Белый мир.
Несмотря на всю непритязательность этих, почти детских, строк, стихотворение мне нравится. Именно непосредственностью и детскостью, наверное. Такое малышам хорошо читать перед сном.
44. Ночь.
Ночь накрывает волной город, который не спит,
Ночь согревает одеялом нас – мы не спим.
Ветер ловит мысли и чувства, а мы
Бежим за ликом чёрной ночи белой зимы.
Мы часто теряем всё то, что когда-то нашли.
И ураганом мы покидаем родные края.
А помнишь родная мы убегали, потом просто шли,
А все, потому что друг друга любили, любили как никогда.
Но поздно, увы, осознали, что всё потеряли давно
И не вернуть уже ничего, жизнь – это просто кино.
И вот мы встречаем рассвет в постели одной,
Все, что было между нами - смыло волной.
Ночь покидает город, который не спит,
Ночь счастье вернула нам – мы не спим,
Ветер бежит по дворам, а мы
Бежим за ликом белого дня белой зимы.
Давай будем вместе всегда,
Даже если наступит война,
В которой потонут все города,
В которой погибнет Любовь – страна,
В которой живёт каждый из нас.
Автору предстоит ещё много работать и над поиском менее избитых тем, и над техникой стихосложения. Если это белый стих, попытка рифмования отдельный строк непонятна, если это вольный стих, мне не хватило в нём ни образности, ни авторского начала.
45. Месть.
Она не знает, что было завтра,
она не помнит, что будет вчера...
Ей снится в сумерках Клеопатра
и ночи с Цезарем у костра.
Она встречает рассвет в пустыне,
над всем народом поднявшись на трон;
её вселенная шепчет имя
отца и сына – Цезарион.
Она мечтает о встрече с Брутом, –
в её квартире готовится месть...
Она свершится, когда под утро
они в обнимку проснутся здесь.
Она по капельке выпьет душу,
а тело подлого по четвертям
отправит Кассию, – вместе лучше
им будет вздрагивать по ночам.
Она проснётся в обнимку с Брутом? Именно так читается.
Да, бывает, конечно, что жажда мести заводит далеко. Романтичная лиргероиня, однако. В жизни они обычно не заморачиваются подражанием Клеопатре. Достаточно почитать криминальную хронику, чтобы убедиться.
46. Маяковский
Всё станется позже: Полонская, Брик,
Браунинг, "толстокожий",
Площадь, на площади памятник, ник –
Всё это будет позже.
А сегодня, здесь – ну да где уж нам уж.
Как вынести эту муку?
...И ушла, натянув перчатки замш
Вместо левой на правую руку.
Прочла правильно со второго захода.
Интересное соседство Маяковского с Ахматовой на столь малом пространстве стихотворения. Наверное, на какой-то конкурс, посвящённый Маяковскому? Потому что не чувствуется, а зачем автору надо было это написать?
47. Съёмка. Эпизод.
Зал суда заполнялся, наливался светом,
суд был не страшный - обмылочек сериала,
режиссёр с бородёнкой, вылитый Клэптон,
улыбался актрисе, что текст забывала,
я сидел на стуле, в бессловесной массовке,
шевелил лицом, добавляя эмоций,
размышлял о тебе, о любви высокой,
и о собственной дури, смертельной, как стронций,
ты писала отчаянные слова по мэйлу,
я доламывал жизнь без особых усилий,
Клэптон жёг на гитаре и пел про Лейлу,
декораторы скарб взад-вперёд носили,
деликатная скорбь надо всем витала,
вновь и вновь ударял судьи молоточек,
мне хотелось какого-нибудь финала,
но в сценарии шёл непонятный прочерк,
загустевшее время качалось медленно,
ты судила меня, но смотрела доверчиво,
и казалось: ещё ничего не потеряно,
а на самом деле терять было нечего.
Мастер писал. Зримо, отчётливо, кинематографично.
48. Жертвы mimo
Жертв не будет. Нет, не будет. Больше нам не донести, только сердце, сердца бубен умещается в горсти. Бей в него, пока не треснет, помощь божью призови, жги, руби, но, только, если… Если ты протянешь бинт? Протяну. За поворотом, от порога до дверей, если ждет, страдает кто-то, то вдвоем-то веселей. Хватится маяться ночами. Тараканы в голове не заводятся случайно. Верь мне. Веришь? Веришь мне? Сколько вниз упало петель, сколько мыла извели, продлевая смерти петтинг. Не взлетают журавли - пусть, лелей свою синицу, пусть летит себе вперед. Намотай на ус, на спицы - смерти нет, а есть черед. Ляжем, кутаясь и плача. Тили тесто. Помолчим. Жертв не будет. Жизни кляча спотыкается в ночи. Улыбайся, будет утро, улыбайся молча, мим. Трудных будней камасутра подождет, пока мы спим.
«Остапа несло». Такие стихи бывают на сильных блицах. Переход от одного ЛГ к другому напряг («Если ты протянешь бинт? Протяну»). Синицы и журавли, летающие из стиха в стих, тоже напрягают, но поменьше, ибо к месту.
А вот это «смерти нет, а есть черед» - хорошо очень.
49. Снег просел.
Снег просел, белизна посерела,
Слаб мороз, слёзно, немощно мал
И, пришедшая в кипенно – белом,
Оборванкой уходит зима.
Мне-то что? Я не раз это видел.
Наблюдая уход каждый год.
На весну за приход не в обиде-
Я не должен зиме ничего.
А зима-то меня завлекала!
По щекам поцелуями жгла!
Ей тепла моего было мало -
Своего никому не дала…
Тает снег, по ручьям разбегаясь,
Рассыпается искрами лёд
И не эта зима, так другая
Моё сердце однажды возьмёт…
Зима-оборванка – хорошо. Обжигающие поцелуи мороза – штамп. А то, что когда-то зима возьмёт, хоть и не ново, но тронуло почему-то…
50. Аз создам.
Васильковая глаз глубь.
Ожидание встреч. Джаз.
Из пожара сухих губ:
- Аз воздам... И создам аз!
Я построил из слов дом.
Он взлетает к тебе - вверх.
А в пруду не пескарь. - Сом.
А над ним не комар. - Стерх.
Океан станет нам - мал.
В чаше неба нет туч. - Синь.
Парусами любви ал -
За Ассолью спешит Грин.
Написалось стихов - с том.
Где сыскать мне ещё фраз?
Вновь срывает меня шторм
Васильковых твоих глаз.
От джаза к Грину. Да, шторм…
Хотя дом из слов, взлетающий вверх – хороший образ. Про сома и стерха улыбнуло.
51. Прости
Даже когда растают последние льды,
Шапки исчезнут острому ветру назло,
Небо прольется солнцем из радужных дыр,
Кошки откроют свой подбалконный сезон,
Даже когда твоя распахнется душа,
Веря во что-то, зная сто тысяч причин,
Тех, по которым хочется снова дышать,
Тех, по которым слева так громко стучит,
Белый подснежник сменят букеты гвоздик,
Плавно холодный март перекатится в май,
Ты подойдешь ко мне, улыбаясь... Прости,
Даже тогда во мне не исчезнет зима...
Здесь мне понравился «подбалконный сезон». Всё остальное уже где-то так или иначе слышала. Простите, автор…
52. Я хотел бы любить облака...
Я хотел бы любить облака,
Не взаимно, я знаю, ну всё же,
Я уже их люблю, а пока,
Пусть всё это, на глупость похоже.
Рядом с облаком, но небу плыть,
Я хотел бы, но тайну открою,
На земле ещё хочется жить,
И желание это, не скрою.
Что сказать? Желание детское и стишок детский.
53. Ранняя Пасха
Заструилась весна на балкон
Серебристой капелью с крыши.
Приоткроем окно - пусть колышется в занавесках церквей перезвон...
Ты не верил, что снег сойдет.
Посмотри - в кружевных сугробах
Появились прорехи неровные, и на речке насупился лёд...
Солнце маревом золотым
Разлилось по дорожкам сквера,
И сережки - пушистые, вербные - так похожи на нимбы святых...
Перед Пасхой ушла зима.
Помнишь, в стужу мечтали "Если б..."
Принесут в понедельник пенсию, плащ тебе я куплю сама.
Очень нравится. Единственная придирка – дуализм строчки про перезвон («занавески церквей»).
Всё остальное – и прозрачная весенняя атмосфера пространства стихотворения, и щемящая нота с включением лиргероев в конце – не оставляет читателя равнодушным.
54. В синем море у аптеки
С крыш срывались водопады, cтруйки превращались в реки,
Разливаясь у аптеки морем синим.
Сине море не штормило, небо в нем казалось плоским.
Вдоль него по мокрым доскам шли бабульки.
Мир бабулек был замызган; мой - был ярким, как сосулька,
Хоть водой такую брызгай - не растает.
Мне бабульки были рады, yлыбались, звали рыбкой
И брели по доскам хлипким дальше, в старость.
Я им тоже улыбалась, но по водам этим талым
Я плыла не просто рыбкой - пароходом.
Я плыла-спешила лихо к морю, там, где вал за валом,
Там, где остро пахнет йодом, вне аптеки.
Оказалось - это правда: и названия как на картах,
И сидящие на рифах пеликаны.
Я купалась в океанах Атлантическом и Тихом,
Я плыла путем ацтеков на каноэ.
Я кормила чаек хлебом; в джунглях, там, где все иное,
Я бросала обезьянам апельсины.
Неужели, это всуе: детство, зеркало лазури,
Как нелепо, что обратно ни ногою!
В синем море у аптеки небо - хоть коснись рукою,
Ныне, присно и вовеки: справа, слева...
Я в сапожках из резины, чья-то бабушка с клюкою,
И заброшен солнцем невод в это небо.
Чудесное стихотворение. И впрямь, мир, яркий, как сосулька. Спасибо автору за радость. И конечно, за то, что получилось «не всуе», и получилось «обратно».
55. Когда внутри немая пустота…
Когда внутри немая пустота,
так хочется снаружи огурец
или сидеть у влажного холста
в задумчивости много-много лет,
или смотреть на лампочку в упор,
расслабиться - как отвернуть краны,
или нырнуть в прибой радиоволн,
не замечая окриков жены.
Застыть торжественно.
Но главное - не быть
вплетённым в эту будничную вязь,
где кружат на колёсиках гробы,
а люди голосуют, торопясь...
Нет, всё-таки «хочется снаружи огурец» – это не по-русски.
В слове краны ударение неверно поставлено.
И вообще, что-то такое уж депрессивное, брр…
56. Баллада о Хранителе двух степей
У судьбы - где строить, а не ломать,
Не добьешься даже простой скобы´.
При огне за прялкой сидела мать,
И сплеталась прочно со сказкой быль.
Над крыльцом увядший цветок и злак,
В детстве дом, что сказочный исполин.
На рассвете властвуют силы зла,
И тоской нездешней горчит полынь.
Только мгла все гуще – поди рассей -
Словно кто туманы решил скопить.
Белый конь пасется по той росе,
И слетают брызги с его копыт.
Наносное пеплом с ладони сдуть,
Что рядилось истиной, ложь теперь.
И коня удержит, взяв за узду,
Белый дух, Хранитель и страж степей.
А судьбу непросто перебодать…
Крепок сон туманом укрытых хат.
На рассвете бродит в степи беда,
По-кошачьи, поступь ее тиха.
Жемчуг лег на ниточки паутин,
Но к полудню слезы ветрá утрут.
Раз Хранитель встретится на пути,
Больше не воротишься поутру.
Не успеешь шишки пересчитать,
Жизнь вперед потащит, сбив мигом с ног.
На земле незримая есть черта
Между миром яви и миром снов.
Там ни дня, ни ночи, ни ярких звезд,
Заплутавшим нечего есть и пить,
Как Харону вечно вести извоз -
Душам кочевать по иной степи.
Я ж любила спорить, чтоб поперек,
И любила действовать вопреки.
Серебро не прятала под порог,
Не касалась щепотью вод реки.
На любые выдумки голь хитра,
До предела чувства обострены.
Я мечтала только взглянуть хоть раз,
Что за мир простерся с той стороны.
В час, когда мы путь выбирать могли,
Не мешало быть бы слегка умней.
Из повисшей хмари, белесой мглы
Он случайно вышел навстречу мне.
Что таилось в сердце - отозвалось,
Обжигает пламя, но боль стерпи.
У людей не сыщешь таких волос,
Белых-белых, словно туман в степи.
Изведу, раз ставится мне в вину,
Груз былого выброшу из арбы…
Что давно потеряно – не вернуть,
Что самой упущено - не забыть.
Уползает плавно луна за лес,
И сгорает осень в костре менад.
Но проснусь, все чудится: на заре
Рядом звякнут звонкие стремена.
У родни стремление велико
Прописные истины обличать.
И, похоже, минуло сто веков,
А, казалось, вышел всего лишь час.
Я уже привыкла не ждать вестей,
Подступает горе – хоть волком выть,
Не хожу теперь на рассвете в степь,
Не тревожу песней ночной ковыль.
Позовет нетронутый навий лог
По зеленым стеблям пройтись косой.
У красивых сказок в финале ложь,
У душистых трав – очень горький сок.
Пусть виски отметила прозимь лет,
Доброта открылась мне мало в ком…
А туман все стелется по земле,
Белый, как разлитое молоко.
Застарелый голод не утолен,
И слова застрянут, что в горле кость.
А у дочки волосы, будто лен,
Не найти в селенье похожих кос.
Вновь, шаги заслышав, унять порыв
И, призвав все силы, не уступить…
Мне на щеки густо до сей поры
Выпадают росы иной степи.
Красивая баллада.
«Душам кочевать по иной степи.» - смещено ударение ( кОчевать)
57. свет и нет
в начале было «да!». и тьма возможных версий, и суета мает, и маета сует. остекленевший взгляд, за-носчивость отверзших немую благодать и очевидный свет. но дольше тучных слов запрятались мгновенья, минуты-и-часы, недели-и-года, кричали времена, и накрывались ленью идеи не любить, не верить, не страдать…
в начале было «нет!». и боль, звонок «нольТРИшний» - рождалась чья-то жизнь, рождался чей-то смысл. зарплата – кот-пруди, но врач, почти всевышний, в субботу после двух - пришел, помог, простыл… и рос, да бросьте вы! каким к чертям поэтом! ходил-вредил-будил-бесил-любил-чернил - ну, пил, конечно же - весной, зимой и летом, но наступила осень, умер хлорофилл… он откопал свой крест на чердаке забытом, он плакал и рыдал (он мог… он был поэт) и дальше – тишина разбитого корыта,
а может – просто крик?
а может – просто свет?
поэты любят тьму, поэтам свет – до фени, им фиолетов свет, до лампочки им свет!
но чувствуя слова, тоннели и туннели, меняют «о» на «у»:
меняют «да» на «нет»…
Читала-читала… «я уж к ней и так, и этак…» К нему, стихотворению, в смысле. Возможно, прочла неверно, пусть автор меня простит.
Это ведь о поэте? Вначале о том, как человек начал писать стихи, как ему открылось эта «благодать и очевидный свет». Только почему тогда благодать немая, не очень поняла. Писать стихи начинают обычно подростки или взрослые. Нет, бывает, что и дети, но не груднички же? А тут вдруг резкий скачок от рождения поэта к рождению ребёнка (но читай, таки поэта)…
Я не уверена, кстати, что все «поэты любят тьму», и не вижу разницы между тоннелем и туннелем.
58. Как я стал Мастером. Монолог Мыша.
Было скучно: работа да водка -
На селе так веками жилось,
Но приехала в гости красотка,
И – пошло! А точней – понеслось!
Мужики перед ней столбенели,
Бабы злобно плевали вослед,
И, гремевший костьми еле-еле,
Перед ней хорохорился дед.
Где достал он стероидов пачку –
Суть не в этом (возможно, украл),
Где-то с годик ушло на раскачку –
Стал не дед, а здоровый амбал!
Но случилась иная проблема:
(Может – химия, может – года) -
Стал дедуля, как сторож гарема
В этом смысле… Короче – беда!
Он стероиды выбросил к черту
(А точней – сыпанул в огород),
Огород за такую заботу
Здоровенный взрастил корнеплод.
Отобедал я репкой на славу!
Чую: мышцы бугрятся мои!
Вот что значит – поесть на халяву!
Стал мой хвостик – как хвост у змеи!
…После в сказках напели детишкам:
Дедка, бабка и Жучка с котом…
Все вранье! Это я, супер-мышка,
Репку дернул могучим хвостом!
Дальше – больше. У курочки Рябы
Золотое яичко разбил!
И подальше от Деда и Бабы
Я бежал, выбиваясь из сил…
В тот момент, как яичко упало
И пропело веселое «Цзынь!!!!»
Я почувствовал: времени мало!
Ждет крутого Мыша Шаолинь!
Я теперь в Шаолине балдею,
Изучил карате и ушу…
Мне повесили бирку на шею:
С гравировкою «Мастер Мы Шу»!
Отличный образец юмористического стихотворения. Ну да, без особых открытий. Но смешно).
59. бытие сознания
Мыслей возвышенных нет.
Измельчал новострой.
Мозг производит эрзацы о хлебе насущном –
с маслом, икрой кабачковой и чёрной икрой,
или без масла, но с чем-то, что чая погуще.
Делаю вывод,
обшарив карманы портков:
кончились деньги.
Включаю режим наблюдений…
Пусть осетровое племя выводит мальков!
Вот! Иногда возвышает отсутствие денег.
Но ненадолго.
Повестку принёс почтальон.
Снова угрозы: кредиты, налоги, квартплата…
Вроде пустяк, там долгов-то всего миллион.
Где бы занять (без процентов, залога, возврата)?
«Хлюпик, на трудности быта негоже пенять»
– сам Диоген прокричал из насиженной бочки.
Я бы нашёл, что ответить про кузькину мать…
если бы рядом не бегала папина дочка.
Им – диогенам легко рассуждать свысока,
томно пиная босыми ногами ракушки;
море, песочек, плывут не спеша облака,
солнце лучами плешивую гладит макушку…
Милости просим в ряды современных бродяг,
в нашу российскую – философичную стужу.
Ждать Человека, что мимо тебя проходя,
даст огонька,
а не плюнет в озябшую душу…
Да, проблемное стихотворение. Я не смеюсь, нет. Теоретически мы все белые и пушистые. А ответьте себе честно – если на улице вы увидите упавшего бомжа, вонючего, грязного, пусть даже не окровавленного, просто грязного – каждый ли подойдёт, посмотрит, в чём дело-то, вызовет скорую и дождётся её? И как ещё врачи скорой себя поведут? А ведь «от сумы да от тюрьмы...» Вот об этом стихотворение, по моему разумению. А строка про папину дочку приближает ЛГ к читателю на расстояние вытянутой руки и дополнительно очеловечивает и без того человечные рассуждения автора. Хорошее.
60. Не смотри ей в глаза.
Не смотри ей в глаза.
Никогда.
Онемеет сознанье -
в лабиринтах зрачков
потеряешь земное навек.
Закипает душа,
ждёт беда -
отражённая тайна -
чутких кошек и сов,
что хранят междумирья завет.
Разрывается грудь...
Мотыльки -
на бликующей сини -
рассыпаются в прах.
Искре божьей -
кромешная тьма.
Лишь мерцая чуть-чуть
ждут зрачки,
чтоб вписать твоё имя -
сном в отчаянных снах -
и тревожат
и сводят с ума.
Вот и прячет, отводит глаза -
не затем, что скрывает
вороватую суть,
или помыслы злые свои...
Лишь слепая красотка-Весна,
её держит у края,
шепчет на ухо - будь,
я люблю тебя, не уходи...
Беда ждёт кошек и сов? Тогда зачем? Или тайна – это тайна кошек и сов?
Какая-то инфернальная ЛГ у автора. Ррроковая. О чём стихотворение-то? О том, что есть вот такая, с глазами, сводящими с ума? «Эти глаза напротив».
61. Свет.
Ты мне снился, как дождь - в жару, как мертвец - в дожди.
Я была - убийцей, вором, вуайеристом...
Мы смотрели друг другу в сердце - вот так вожди
перед боем - в глаза - и копья кладут на листья.
Мы смотрели в печаль друг друга - так смотрят два
не-любовника, за спинами третьих лишних:
не увидев - почувствовав...
Так смотрят створки шва
между левой и правой лопаткой горбатой вишни.
Мой сиамский свет в разбитые зеркала!
Полбутылки искорок... Плоских улыбок дули...
Золотые люди в пелёнках из слёз и зла
под звездой Козла взбираются на ходули,
как снусмумрики, с кастрюльками вешних бед,
высших вод, кипящих, как жалость к себе - последним
могиканам из жалких карликов, в пыл комет
превращающих пыль любовных озёр балетных,
соль песков молчаний, сахарный трусопад
несвершившихся дел - в Пандорин ларец кровати...
...свет растёт, клубится, паззлится в тёмный сад
зазеркальный...
Солнце трогает, как - экватор,
лоб, упёртый в зеркало.
Лоб-разбивак зеркал.
Лоб-бунтарь - во имя золота за стеклицей...
За границей зеркала есть потайной вокзал,
и оттуда едут безлицые - затаиться -
в наш безликий, бессветный, хмуро-багровый свет,
шелушиво-шагреневый свет - из бутылки-люстры...
Где у зеркала вместо кожи - сухой брезент.
Где в глазах печали свету - темно и пусто.
Под звездой Козла, рогатого - вглубь груди.
Под тоской, распятой на потолках в задымах...
Спи, мой свет, - как светлый сказочный богатырь!
Я пройду по тьме, стараясь держаться мимо -
не задеть, не выдохнуть, не потревожить сон...
И присниться мельком - комочком, пушинкой света,
мотыльком из света, полщузим за тьмой-жрецом
на ходулях - к холодным жалящим звёздоседам...
Техничное и интересное стихотворение. Но я поймала себя на том, что, понимая его сильные стороны (метафоричность, образность, хорошие рифмы) пытаюсь найти и не нахожу, а что сказать-то, кроме уже сказанного? Не цепляет, вот беда, ничто, кроме последней строфы. Вот она, последняя, выдохнута. А всё предыдущее – сделано. Но это, конечно, только моё личное восприятие, ни в коем случае не претендующее на обобщение.
62. Выжить…
Кому – то виллы под Парижем
И на Канары яхтой плыть…
Плевать…Мой день из крови выжат
А жизнь на кончике иглы….
Надеюсь, вывезет кривая.
Дышать желанье велико.
И мАнит душу кольцевая
В окошке цепью огоньков…
Пусть кто-то где-то строчки крыжит,
Пегаса оседлав в пальто,
А мне б восход увидеть рыжий.
И просто выжить, без понтов…
Застыли «бабочки»* на кисти
Руки , обвязанной бинтом…,
И нет Господних выше истин
На этом свете и на том….
• Катетер «бабочка» для внутривенных капельниц
В надежде на то, что у автора, как и у ЛГ, всё закончилось хорошо, выздоровлением, рискну сделать пару критических замечаний, хотя тема, конечно, заставляет осторожничать. Вот нельзя выжать что-то из крови. Кровь можно выжать, а из крови – нет. Можно выделить. Плазму, например. Но не выжать. Тем более день. Хотя смысл, конечно, ясен. ЛГ живёт благодаря переливанию крови. Но как-то иначе надо это донести до читателя.
Крыж – это косой крест, а крыжить – стало быть, отмечать крестом. Зачем при написании стихов строчки отмечать крестом, мне неясно.
Инверсия в строчке «Пегаса оседлав в пальто» лишает эту строчку смысла. Одно дело оседлать Пегаса, одетого в пальто. И совсем другое оседлать (во что?) в пальто.
Про манящую кольцевую понравилось. Очень так, по-человечески…
63. А мой поезд ушёл...
Глотая замёрзающие слёзы,
под истеричный выкрик паровоза -
в покрытый нежным инеем вагон!
Хрустящим днём я перейду на прозу
и, чувство меры напрочь отморозив,
приму, как личный стиль, крутой жаргон.
Пущу на ветер и размер, и рифмы,
за вдохновеньем сунусь в апокрифы,
чтоб в каждой фразе молоко и мёд.
А если расшибусь, как бриг о рифы,
я боль залью дешёвым тенерифом -
как на собаке рана зарастёт...
По трём ступенькам прыгаю с разгона,
растрёпанная - что тебе Горгона.
Сейчас поймает сердце ритм колёс...
Но не ползёт назад асфальт перрона...
О боже! Я в отцепленном вагоне
сижу одна, как в чуме эскимос!
И чтоб сойти, не надо и стоп-крана...
В лицо и в душу горсти снежной манны
и бесполезно ждать, чтоб ветер стих.
Наоборот, похоже, к урагану.
А значит, не напишется романа,
а снова о тебе дурацкий стих...
________________
тенериф - вино с одноимённого острова.
Всё-таки апОкриф, а не апокрИф. А стих вовсе не дурацкий. Вполне добротная любовная лирика. Но открытия не случилось.
64. Эй, господа небожители
Эй, господа небожители, вы меня слышите?
Не хлопайте дверью, устраивая сквозняки.
Перья с пухом по ветру – это лишнее –
Сколько можно сор из избы выносить,
Встряхивая бельё над чужими крышами!
Оно нам надо, – ваши снегопады?
Хотя мне и не по душе панибратство с небесными силами, но само стихотворение такое живое, такое задорное! Нравится.
65. Ранняя весна.
Задёрнуло небо забрало густой поволокой.
И в шёпоте птиц воскресала молитва весны.
Рассвет,не дождавшись,тонул в мелководье до срока.
И резали крылья кольчугу немой тишины.
И скрежет металла звенел в посеревших сугробах.
И капала боль из груди,как берёзовый сок.
Так жизнь,нарождаясь,рвала свои почки-утробы,
Стирая копыта в объятиях пыльных дорог.
И запах подснежников вторил сознанию лихо,
Окрашивал синим небритые щёки полей...
Зима из России бежала,как будто трусиха.
И путь ей указывал клин молодых журавлей.
Вопросы, вопросы… Ну, допустим, забрало у неба – это тучи. И они подёрнулись поволокой дождя или тумана. Но птицы шепчущие? Да они весной так звонко поют, что просыпаешься от их щебетанья. Потом снова появляется военный атрибут. Сперва забрало, потом кольчуга. Какая-то весна воинственная у автора. Птицы летают, издавая звуки крыльями? Капающая боль? Жизнь, вырвавшаяся из почки (представляется, разумеется, сразу молодой клейкий листочек) вдруг оборачивается какой-то скотинкой с копытами, да ещё стёртыми. Пылью стёртыми? И как клин журавлей может указывать дорогу зиме, если журавли двигаются весной строго в обратном направлении?
По-настоящему понравились небритые щёки полей. Только вот, когда разговор об особе женского пола (весна ведь, даже в кольчуге - женского пола?) про небритость говорить как-то не к месту.
66. расскажи... расскажи мне про...
Н.Гумилев-"...Я знаю веселые сказки таинственных стран Про черную деву, про страсть молодого вождя,Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя..."
--------------------------------------------------------------------------------
Расскажи мне про озеро Чад
что крадется полуденной львицей.
Шкура чья- голубая парча
златотканая солнечной спицей.
Сонно пальцы-жирафы торчат.
Где горячий, полночный азарт
затвердевшим соском травит душу,
и предчувствий восточный базар
скромно лижет слезами подушку,
а на утро опухли глаза...
нет времен и пределов,границ,
и искристый подземный ручей
напитает холодной зарницей,
глубину Африканских ночей
с упоением черного принца.
На пушистом, мохнатом снегу
протоптала тропинку надежда.
Поцелуи срываю я с губ
зверем, сильным и вкрадчиво нежным.
Между мной и тобой сердца гул.
Сытым тигром пески что молчат.
Всех сторон холода и напасти.
Дивной Африки озеро Чад,
на беду нам дано, иль на счастье?
Ветры, тучи навстречу нам мчат.
-Расскажи,расскажи мне про...
Чад-
мелководное, глубина 4-7 м, а в сезон дождей 10-11 м. [2] Поверхность озера не постоянна: занимая обыкновенно около 27 тыс. кв. км, озеро в дождливое время года разливается до 50 тыс., а в сухое — сокращается до 11 тыс. кв. км. С юга в озеро впадают реки Шари с широкой и мелководной дельтой и Мбулу, с запада — Комадугу-Ваубе, а с востока — маловодный Бар-эль-Газал. По Нахтигалю, приток воды через дожди и реки равняется 100 куб. км, а потеря воды вследствие испарения 70 куб. км. Ввиду отсутствия видимого истока воды из озера, между тем как вода озера остаётся пресной, Нахтигаль предполагает существование подземного протока в северо-восточном направлении до Эгеи и Борку. Близ устьев рек вода в озере пресная, в остальной части — слабо солоноватая; незначительность минерализации объясняется, видимо, постоянной сменой воды в озере за счёт подземного оттока инфильтрационных вод.
Мне кажется, что метафоры, которыми столь щедро наполнено это стихотворение, всё-таки не должны выходить за пределы разумного. Я не умею представить голубую львицу, у которой торчат пальцы-жирафы. И спицами не ткут, а вяжут. Базар, лижущий слезами подушку – это тоже за пределами моего понимания. Простите, автор.
Вот такие заметки.
Шорт-лист заинтересованные лица найдут на страницах конкурса.
И заранее прошу прощения за то, что в праздничные дни не смогу вступать в диалог с читателями - выпадаю из сети на три дня.
Всех читательниц и авториц - с наступающим праздником!
