[2] Этот промелькнувший в толпе образ, похоже, нес в себе некую печать Одессы, выданную на предъявителя. Лобастая голова кухонного мыслителя с лицом, обрамленным мощным каре из лысины с мелко побросанными колечками волос на краях. Бездонной глубины взгляд почти не выдавал внутреннего потаенного понимания своей значимости и превосходства над окружающими. В уголках глаз и рта навсегда пролегли ехидные морщинки, протравленные въедливым Одесским юмором местного разлива. Шикарный нос, наверняка, мешавший хозяину прямо смотреть на собеседника, славно взрезывал
толпу, подобно ледоколу, идущему по тонкому перволедку.
[3] Чрезмерно запоминающаяся личность. Узнаваем даже со спины по розовым щекам, наползающим на плечи.
[4] Тоскливый взгляд из-под нахмуренных бровей выделял это лицо из общей неотягощенной эмоциями людской массы. Вслед за этим бросалась в глаза набирающая силу дряблость местами еще розовых щек и нос, нервно раздувающий ноздри всякий раз как порыв ветра доносил очередную порцию дразнящих ароматов со стороны шашлычной. Поскольку в остальном его облик от ботинок до модной шляпы изобличали в нем человека зажиточного, то перед нами явно была очередная жертва моды на стройную фигуру.
[5] Голова, вещавшего с экрана, столь резко сужалась к низу, переходя от широкого лба к острейшему подбородку, что было не понятно – как это она до сих пор не проколола грудной клетки и не провалилась внутрь ее. По всей видимости, этому препятствовали обширные уши, опершиеся на хлипковатые плечи и мощнейший нос, уткнувшийся в микрофон. Следующие мысли, приходившие при взгляде на него, относились к области парикмахерского искусства, а именно к проблемам бритья: первая - как он исхитряется попадать бритвой в свой подбородок, вторая - зато он может бриться, не опасаясь порезов, скорей бритва должна опасаться царапин от общения с такой острой вещью, как его подбородок.
[6] Описание дамы: дирижабль в юбке.
[7] Явный отставной военный. Выправка. Твердый, не затуманенный ни единой мыслью взгляд. Крупная морщина на середине узенького лба, являющаяся отнюдь не результатом напряженной работы ума, а исключительно следом, оставшимся от постоянного ношения фуражки.