Стояла тихая осенняя, холодная ночь. По проселочной улице шел, торопясь, человек. Засиделся, наверное, в гостях. Пятница. Под его ногами громко хрустела корка льда.
Вообще был конец ноября: мелкие лужи, грязь, застывшая и сохранившая следы десятков колес и сотен ног, запах приближающейся зимы, тишина, звенящая и давящая своей тяжестью... Отсутствие каких бы то ни было звуков само по себе довольно неприятный звук. Однако к этому звуку можно привыкнуть, просто не обращать внимания, думать о своем, идти, куда шел...
Человек внезапно остановился, луна, вдруг появившаяся из-за тучек, осветила ненадолго его сутулую фигуру, завернутую в легкое пальто. Человек просто захотел покурить. Он достал суетливо портсигар, озябшими, непослушными пальцами выудил оттуда сигарету и подкурил от зажигалки. Пламя на короткий миг выхватило из темноты его худое скуластое лицо. Потом снова темнота и тишина. Лишь шаги и потрескивание превращающегося в пепел табака...
* * *
Темный лес внезапно озарился светом. Листочки на больных деревьях, похожие на струпья, стали преображаться, зеленеть. Язвы, истекающие гноем, на коре затянулись, откуда-то появились птицы: лес ожил! Болото, жидкое месиво под ногами Лили, не дававшее ей ступить и шагу, стало мягкой травкой, из которой торчали крохотные ароматные цветочки. Лиля широко улыбнулась, потянулась, и... ударилась больно о дужку кровати.
- Слава Богу, это сон...
К ободу зеркала была прикреплена полуоборванная ромашка. Лиля усмехнулась сама себе, вспоминая потихоньку вчерашний день. Неужели это любовь? Лиля закусила чуть-чуть нижнюю губу и закрыла глаза, пытаясь вспомнить его лицо. Затем провела кончиками пальцев по руке, от предплечья до шеи, вспоминая маршруты его ласк на своем теле. Внезапно нахлынувшее чувство, возникшее где-то в груди, медленно растеклось по венам в руки и ноги сладкой истомой, и Лиля откинулась на спину, поперек кровати, свесив босые ноги. Кровать, казалось, хранила тепло его тела...
Заставив себя все-таки встать, Лиля потопала на кухню, прикрыв наготу прекрасного юного тела полупрозрачной ночной рубашкой. Как хочется увидеть его еще разок!.. Прижаться к груди, шептать ему в рубашку всякую несуразицу, запустить пальцы в его густые локоны... Забыть хоть на мгновение про все на свете... Лиля даже зажмурилась. Усилием отогнав все, по ее мнению лишние мысли, Лиля еще долго стояла, обняв себя за плечи, думая о нем. Не хотелось думать о ненавистной учебе, об опостылевших в одночасье жалких пародиях на мужчин, коими были ее одногруппники, о циничных подругах, обсуждающих в курилке парней, обладателей импортных машинок с круглыми фарами, о душном, воняющем вузе. Ужасно хотелось сорваться вот так, просто, и уехать налегке с ним куда-нибудь далеко-далеко...
За окошком кухни светило солнышко, как-то грустно, но все еще ярко. Все еще пребывая не в себе, но где-то рядом с ним, Лиля, лениво достав из пачки сигарету, закурила, задумчиво выпустив облачко белого дыма в лампочку.
- Доброе утро...
Не задумываясь особо, Лиля открыла окно, чтобы запустить в квартиру новый день, и в следующее мгновение порыв холодного ноябрьского ветра, резко ворвавшийся в небольшой оконный проем охватил девушку, освежив и пробудив ее полностью. Этот ветер унес из головы Лили остатки наваждения с собой. Потирая пупырчатую кожу на предплечьях, Лиля закрыла окошко. Телефон. Часы. Глоток холодного вчерашнего кофе.
- Ох, опять полпары продрыхла...
Конец ноября.