В икринке каждой – теплота и блеск, и трепет,
И в каждой – жизнь иль чёрная дыра,
И всякая свой пузырёк непрочный терпит.
В промасленной туманом тьме аллей
Река серебряною ложкой утопает.
И ненасытный песней соловей
С икринками, как с нотами, играет.
И шорохи, и шёпоты, и тишь
Смешались в глиняном, глубоком старом блюде.
И не распробуешь тот город, не вкусишь,
Пока он жив, пока живут в нём люди.
Но моет руки с мылом тот гурман,
Который не отвыкнет вкусно кушать.
Вселенная ему – что ресторан,
Где дан заказ, который грех нарушить.
Я знаю этот город роковой.
За жизнь его готов терпеть я голод,
Пусть даже станет красною икрой
С рассветом беззащитный этот город.
Я знаю, что икринкин голос мой
Недорого возьмёт, хотя б усохнет.
Но и луна не вечна под луной,
Как тот гурман, что скоро с жиру лопнет.
