лакало
из чаши кровавого моря,
зажигая червонцы
на алом.
Капли огненной бронзы
устало
искрúлись в пурпурном узоре.
Битвы дня догорали
геéнной
в пылающем гневе заката,
и в трагичном хорале
Вселенной –
увертюрою к драме,
над пеной –
барабана глухое стаккато:
В том –
ритм гребцам.
Гром –
в их сердцах –
злом
без лица.
Дом
манит сам
сном
без конца.
В том –
ритм гребцам...
Подвиг – вызов Судьбе,
он всегда навлекает награду.
Плачь тогда, хоть убей! –
не себя – так отца или брата,
или даже детей –
этим Рок губит дерзких стократно...
Ночь дохнула загадкой,
над которой задумались волны.
В миг последний закатный,
с безнадёжною, сладкою болью,
длился нотой органною сольной
умирающий луч...
Но над меркнущим зеркалом моря
рос во всполохах мести и горя
ад клокочущих туч.
«Тифий, хэй, не пора ли привал?
Зевс – свидетель: быка бы сжевал!»
(Сентябрь 2005)
