- Хорошая позиция, господин сержант - рядовой Пречерня кивнул головой в сторону холмистой возвышенности в стороне от них.
Старик перевел взгляд. Холмы были хороши. Он достаточно повоевал, и мог навскидку прикидывать, где лучше всего разместить артиллерийские расчеты, пулеметные точки и проволочные заграждения.
- Не пригодятся. - с сожалением подумал он.
- Легко обойти. - ответил вслух.
Пречерня потерял интерес к топографии, принявшись выкладывать из вещмешков паек. Послышался шелест отодвигаемых веток. Рядовой Сальников возвращался с реки, неся в руках наполненный чайник.
- Рыбы в реке много, господин сержант. Разрешите приступить к отлову? – шуточно вытянулся Сальников. Команда «вольно» была давно отдана.
- Отставить – хмуро ответил Старик. - Не хватало, чтоб ты маячил на открытом берегу на глазах конных патрулей противника.
- Так ведь нет же никаких патрулей... - пытался возразить солдат, но тут же осекся, наткнувшись на холодный взгляд.
Из чайника послышалось заливистое кипение, Старик подхватил с земли банку тушенки, достал нож и, принялся открывать. Вскоре жестяная банка пошла по кругу. Трое людей, затерянных в бесконечной степи пили крепкий чай, травили походные байки и отдыхали после многочасового пешего похода. На какое-то время молодые люди даже забыли, что идет война, что где то притаился готовый в любой момент напасть, коварный враг. И только Старик, положив рядом с собой револьвер, радиостанцию и саперную лопатку, время от времени осматривал цепким взглядом противоположный берег.
- А вы давно служите? - внезапно, в образовавшейся паузе спросил вдруг Пречерня.
- Давно - сухо ответил Старик. - Даже слишком.
Он вытащил из кармана гимнастерки часы, и близоруко прищурившись, посмотрел на время.
- Через полчаса заступаем на ночное дежурство - скомандовал он. И затем, менее официально добавил - Первым заступает тот, кто расскажет самую глупую и тривиальную историю.
Солдатики оживились. Каждому хотелось поскорее лечь спать, а не шататься по окрестностям, вытаращив глаза в темное ночное пространство. Рядовой Сальников рассказал нелепый случай, о том, как рядовой Ниебаба нес со столовой таз с помоями, поскользнулся, и прокатился на животе под горку, чем вызвал дружный гогот всей роты.
Пречерня рассказал, как старшине Загоруйко во время обеда вместо индивидуальной ложки в карман подложили китайские палочки. Где их удалось достать, непонятно, но было забавно смотреть со стороны, как он психует, пытаясь подцепить и отправить в рот в отведенные пятнадцать минут пшенную кашу. Самое веселье началось после того, как в столовую зашел политрук, и, увидев картину "Загоруйко и палочки", отчитал его за использование для принятия пищи неуставного, еще и идеологически чуждого предмета во время военного конфликта с Китаем. Образовалась пауза, Старик вытащил из кармана очередную сигарету, раскурил, и неторопливо проговорил:
- Случилось эта история давно, еще до времен, когда простые смертные в очередной раз догадались убивать друг друга всем, во что можно засыпать порох. Хотя кое какие технологии «Живущих До» можно было встретить на каждом шагу. И трава тогда была зеленее, и вода мокрее… хех… - Старик ухмыльнулся в свои пышные, пшеничного цвета усы, в очередной раз взглянув на выжженную, серого цвета траву, и густую, маслянисто-густую воду. – Люди в те времена были куда честнее и храбрее некоторых нонешних генералов и политиков, прикрывающих чужими телами свои трясущиеся зады. И значит, дело было так:
В далекой стране родился мальчик, и добрая Фея подарила ему волшебные очки. Очки были непростые. Если одеть их на глаза, то можно было увидеть, что у людей в голове. Еще Фея сказала, когда исполнится мальчику 20 лет, пойдет по свету, искать себе невесту, и она окажется той, у кого в голове будут цветы сакуры. Всяких людей повидал мальчик с того времени в своей стороне. Были у них в головах разнообразные предметы - телевизоры, кактусы, заводные игрушки, заварные чайники и еще много всякой всячины. Но прекрасных цветов, тем более редкой сакуры не было ни у кого. Однажды, надев очки, уже повзрослевший юноша случайно посмотрел в зеркало, и увидел в своей голове прекрасную еще не распустившуюся розу. Он понял, что пора отправляться в путь.
Долго шел он, износил не одну пару башмаков, пока добрался до далекой северной страны, где в высоком замке жила девушка с бутонами сакуры в голове. Они встретились, полюбили друг друга, и дивные цветы распустились и переплетались при их долгих поцелуях. Девушка была художницей, и страстная любовь заставила ее писать удивительные нереальные картины, на которые невозможно было наглядеться. Она рисовала все больше и больше, и так сильно влюбилась в свои творения, что даже горячие объятия молодого человека не могли оторвать ее от этого занятия. Поняв, насколько несовершенен весь мир вокруг, девушка затосковала, и осенним темным вечером, пока юноша крепко спал в их теплой постели, тихо ушла горе мыкать в сырую темницу, что находилась глубоко в подвалах замка, за мрачным и запутанным лабиринтом, из которого, по слухам, никто не возвращался.
Обнаружив исчезновение, юноша сильно огорчился, бросился было искать возлюбленную, но не найдя ее, вконец отчаявшись, пустился с тоски во все тяжкие... водку пьянствовать и безобразия нарушать. Роза в его голове завяла, и превратилась в терновый куст. Много воды пролилось с той поры, юноша повзрослел, познал много бед и преодолел много трудностей, успел побывать на войне и пролил достаточное количество чужой крови. Повидал много стран, портов, кабаков, но ни разу не узнал другой женщины, поскольку видел, что у них в головах.
И так продолжалось бы еще долго, если бы в пьяном угаре, не подсела к нему за стол старая ведьма с седыми лохматыми копнами. Мужчина посмотрел на нее, и сильно удивился, увидев у нее в голове раскрытую книгу, на которой лежал засохший бутончик белой лилии. Старуха рассказа ему, где нужно искать любимую, и он, оседлав верного коня, стрелой полетел в заброшенный, разоренный воронами знакомый замок. Разруха и запустение царили там, и прошел не один час, прежде чем он, при свете факела, откопал-таки заветную дверь. Выбив тяжелым сапогом замок, мужчина углубился в затхлые пределы, в которые вот уже несколько десятков лет не ступала нога живого... Долго блуждал он по мрачным чертогам, среди крысиных нечистот и паутины, пока не вышел к небольшому помещению с каменным троном в центре. На ней сидела женщина, в которой он с трудом узнал ту девушку, которую любил. Он подошел ближе, но она не узнала его. Посмотрев через очки, он увидел в ее голове лишь серый кирпич, такой же, как и стены вокруг.
Закончив свой рассказ, Старик затушил очередной окурок. К тому времени совсем стемнело, и от костра осталась лишь кучка догорающих углей. Молодые люди не шевелились, вытаращив глаза в темноту. Наконец Сальников произнес захлопнул рот, вытянулся по стойке смирно и произнес:
- Господин сержант. Разрешите приступить к патрулированию территории.
Старик вытащил из кармана часы, очки, посмотрел на время, и, глядя на рядового, шумно выдохнул, и сказал:
- Идите спать, я подежурю. У меня все равно бессонница.
Когда солдатики улеглись, Старик достал очередную сигарету и в задумчивости закурил. Достал из кармана очки, нацепил на нос, и посмотрел на спящих товарищей. Он видел мертвые глаза и изуродованные осколками лица.