Жизнь – это цепь утрат.
Тысячелетья подряд –
Жизнь поставлю на кон! –
Средь власти найдётся гад,
Что иссушит закон
И вырубит виноград.
*
Стал сильно пить Прометей
Кровь виноградных лоз.
И пальцем ткнув, без затей
Асклепий буркнул: «Цирроз!»
Сам Зевс с досады и зла,
На потеху толпе
К скале приковал козла.
Так стал Олимп ЛТП.
Страдальца ласкал Эол,
Грели солнца лучи,
С утра прилетал орёл
Больную печень лечить.
А тут одна из богинь
В грусти ночной о нём,
Чтоб реноме не губить,
Пустила «утку» с огнём…
*
Сквозь зубы Зевса кляня,
В сердце смиряя боль,
Как отблеск того огня
Мы пиво пьём. Номер «ноль».
* * *
Что меня поразило более всего в рассказах Музы Ипполитовны – это реалии тогдашней древнегреческой жизни и бытовые подробности, как-то плохо сочетающиеся с высоким штилем известных нам мифов о богах и героях древней Эллады. Герои оказывались невежественными честолюбцами-бандитами с маниакальной склонностью к убийству, цари были сексуально озабоченными тиранами, порядка в этом регионе Земли, по моему пониманию, не было вовсе, а боги занимались чёрт знает чем, только не присмотром за человечеством… Но, возможно, это лишь по моему пониманию.
Итак. Муза Ипполитовна пришла к подножью горы Геликон, на которой обитали богини-Музы. Известно, что они играли на кифарах, пели и водили хороводы под художественным руководством Аполлона в тенистых рощах вечнозелёных кипарисов. Об этом говорится в мифах. Можно подумать, что прямо в этих рощах они и жили, в тени смоковниц и олеандров. Ага, конечно! Жили Музы во дворцах, в окружении придворных дам и кавалеров, охраны и всевозможной челяди, числом несметной. Вот среди неё-то и была у Музы Ипполитовны дальняя родственница. Дело в том, что бабушка Антиопа, взятая в плен греческим царём Тесеем и ставшая его женой, приобрела огромную родню. А родственные связи – вещь серьёзная, их надо знать и чтить. Вот Муза Ипполитовна и знала о своей то ли двоюродной тётке, то ли троюродной племяннице, которая служила в неизвестном качестве на горе Геликон у одной из Муз.
Так или иначе, родственница была найдена, Муза Ипполитовна была встречена относительно дружелюбно, накормлена и напоена, омыта в бассейне с благоухающей ароматами цветов водой, и лишь после этого пошёл разговор о делах. Муза рассказала о гибели матери, о геноциде амазонок и о своём положении беженки. Анэля – так звали родственницу – даже всплакнула. Но обещала помочь, чем сможет, и уложила Музу отдыхать. Наутро Анэля убежала на работу, а Музе велела дожидаться её.
Вернулась Анэля после обеда, несколько расстроенная, и рассказала, что обратилась с просьбой к одной… – и она молча показала пальцем куда-то вверх. Но ей объяснили, что в связи с временными экономическими трудностями и полной укомлектованностью штатов устроить её родственницу в данный момент затруднительно, надо бы подождать, ну, год-другой, десяток – самое большее. И Анэля слегка виноватым голосом предложила Музе пожить у неё немного, ну, пока... Муза ответила – да, она просит разрешения пожить три дня, восстановить силы, прежде чем отправиться дальше. На вопрос Анэли – куда? – сказала: мир велик. На том и порешили.
Не в правилах амазонок унывать и распускать нюни вообще, а в особенности, если ты молода, здорова и полна сил. Отоспавшись, Муза Ипполитовна решила хоть дворец осмотреть напоследок и немедля приступила к исполнению своего решения.
Понятно, что и дома у себя Муза жила не в шалаше, но окружающая роскошь и красота произвели на неё сильное впечатление. Мраморные стены и колонны, позолота и ковры, резная мебель и фонтаны, прекрасные статуи и свободно летающие певчие птицы, живые цветы в вазах и горшках, и повсюду – зеркала. И маленькие, с ладошку, и огромные, в два человеческих роста, зеркала на стенах услужливо отражали её облик, весьма неказистый, по мнению Музы. Тем не менее, проходя мимо очередного зеркала, она не могла сдержаться, чтобы не глянуть внимательно на себя. И, заглядевшись, чуть не столкнулась с женщиной.
- Ой, извините! – проговорила Муза, взглянула на женщину и смолкла. Та была прекрасна. Вернее, божественно прекрасна. И это несмотря на то, что вид у неё был усталый и довольно помятый, глаза припухшие, красные, лицо бледное, а уголки губ опущены. И явственно от неё попахивало перегаром. Дама зябко кутала плечи во что-то белое и пышное - то ли мех, то ли перья. Но была при этом босиком.
- Ты кто? – спросила женщина.
- Я – Муза, - ответила Муза Ипполитовна.
- Врёшь! Это я Муза, - повысив голос, проговорила женщина. – Впрочем, какая разница… А ты красотка, однако, - и рука женщины, похлопав Музу по щеке, скользнула по левой обнажённой груди. Кровь бросилась Музе в лицо, и рука рванулась к топорику, всегда висящему на поясе. Но на полпути застыла, будто онемев.
- У-уу, ты какая горячая, гляди-ка! А уж зарделась вся… Погоди, погоди, да ведь ты амазонка. Точно! А не о тебе ли говорила моя Анэлька-педикюрша? Мол, дочь царицы Ипполиты, сирота, беженка. Я и не поверила ей спъя… ну, не поверила, в общем. Ладно, иди за мной.
Так решилась судьба Музы Ипполитовны. После многочасового собеседования с богиней, которая узнала о своей гостье всё, что только та могла рассказать, решение было принято, и стала Муза Ипполитовна музой. Не божественной Музой, конечно, а музой реальной, земной. Был над Музой совершён некий обряд вложения божественной искры, вручены богиней несколько даров, проведён краткий инструктаж, оговорены права и обязанности. И дана была Музе богиней конская уздечка, расшитая розовым речным жемчугом. Как ключ к Пегасу. Ну, да, к Пегаше. Тогда они и встретились, чтобы больше не расставаться. Напоследок Муза распила с богиней большую чашу драгоценного фалернского вина, отметив про себя, что проделала это богиня с ба-альшим удовольствием, заметно похорошев после этого…
И началась для Музы Ипполитовны новая жизнь. Благодаря дарам богини не стали над ней властны ни время, ни пространство. Нет, она не стала бессмертной, но жить ей суждено было долго, очень долго, не старясь при этом ни душой, ни телом. Но… Разумеется, за всё приходится платить. Несмотря на свои юные годы, Муза это уже понимала хорошо, и спокойно отнеслась к словам богини, которая объяснила, что лишает её памяти сердца. – А иначе нельзя, ты сойдёшь с ума, - сказала богиня. И Муза, ещё не понимая тогда сути сказанного, согласилась. Да и не спрашивали её, собственно. А Муза уже тогда научилась не задавать лишних вопросов. Новые же её обязанности заключались теперь в том, что должна она на Земле отыскивать Творцов и дарить им Вдохновение. То есть зажигать в их груди огонь от той божественной искры, что вложила в неё богиня. Сеять искру эту в людей.
Вот, в сущности, и всё…
(Продолжение следует, чесслово! Следите за рекламой!)