Не тонкую впрочем, так себе страниц на двести пятьдесят - триста.
Я осторожно взял её двумя пальцами и помотал в воздухе.
Страницы сделали характерное фррррррр.
Вова! А?? Ты уверен? Что она мне понадобится? А??? Ты в этом уверен??
- Я! Да!! Я уверен!! Так что будь уверен!! Непременно понадобится!! Когда-нибудь!! И, может быть, даже сегодня!! Эта книга принадлежала моему дедушке - большому специалисту в данном вопросе!
- Может быть, даже сегодня.
В этом была интрига и - обещание.
И - некая опасность - даже...
Я всмотрелся в подарок поближе.
На обложке красовались какие-то неразборчивые пятна и полосы, пользовались книгой довольно часто и интенсивно. Название, впрочем, ("Искусственное осеменение свиней") выступало сквозь пятна вполне отчётливо. Иногда даже казалось, что не пятна это вовсе, а сделанные талантливым художником-сюррреалистом портреты свиных пятачков и рыл, где довольных, где, наоборот, разочарованных, а где вроде бы ждущих чего-то... Да, жизнь - самый талантливый художник, подумалось мне... Тогда...
День Рождения шёл по лихой, всё круче возносящейся вверх спирали. Круги и тосты начались в различных маршрутах и видах городского транспорта. Промелькнула Звонкая Чоколовка, Наваристая Борщаговка, автобус вышел на Орбиту Кольцевой и выскользнул в Вольные Теремки и Свободную Феофанию. Там, на одном из Местных Астероидов, мы прицепили оштрафовавшегося Васю и круги пошли в обратном направлении, сжимаясь к целевой точке Байкового кладбища, где мы собирались отдать дань знаменитому Деду Малича. Из очередной горы вытекла Колдовская Река Опечень, нечувственным образом прорисовался Подол. (Вова, как мы будем пить за Подол, какой он сегодня? Или, то есть, чей? - Нет, за Подол пить ещё рано... Рано? Ты в этом уверен? - Я! Да! Уверен! Будь уверен!)
Застряли на Староказачьей на конечной остановке маленького горного автобусика. Володин подарок болтался за пазухой, приятно щекоча тело.
Последний отрезок пути и Байковую Гору брали штурмом.
Шампанское за Деда щедро лилось в пластиковые стаканчики, на руки, на увитую плющом ограду и мне не было ещё нигде так хорошо, как на этом кладбище. Водку делили со словоохотливым местным народом, картинно опирающимся на блестящие штыковые лопаты. Подарок Володи ходил по рукам, заветные места сопровождались многочисленными комментариями. Дед мигал левым глазом. Наконец, руководство надёжно осело во внутреннем кармане моей летней куртки. Вася трубным баритоном пел "Сбейте оковы", изображение Деда согласно кивало вместе с памятником.
Вы приходите к нам почаще - наперебой зазывали нас гостеприимные мужики.
Да о чём речь, конечно, завтра же и придём, - кипел во мне праздник, - а может даже и сегодня, как ты, Вова? - Нет! Завтра рано... Рано? Ты в этом уверен? - Я! Да! Уверен! Будь уверен! - Но когда же тогда? Если не завтра? - Ну - так, лет через пятьдесят...
- Ну приходите через пятьдесят, - соглашались покладистые от хорошей водки кладбищенские мужики, провожая нас до главной аллеи.
Ближе к вечеру время стало убыстряться. То ли как в теории относительности, то ли как перед экзаменом по этой теории..
Круги превратились в зигзаги. Подол (рано, рано), Замковая гора (хорошо), снова Подол (рано).
Круговерть стоек, стульев и столиков, баров, барменов и барменш (рано, рано)...
Наконец, большой зал.
И я - солдат из андерсеновской сказки, набивающий и выгребающий из карманов жизненные ценности.
Надёжная уверенная в себе медь старинной чеканки...
Володя что-то говорил, но уже не мне...
Утончённое рассветное серебро...
Глубоким мягким баритоном Вася пел "Матушка возьмёт ведро..."
И, наконец, несомненное, глубокое, с каштановым отливом золото -
О! - это был мой День!
Или Вечер?
Или Ночь?
Так мы пьём за Подол, Володя?
Да, мы пьём за него!
Ты уверен? Пора?
Да! Я уверен! Пора! А тебе - в особенности!
А за какой Подол мы сегодня пьём?
За Золотой! За Золотой Подол!
Утро нахлынуло неопровержимо и сразу.
В ванной что-то шумело, в голове тоже шумело - сладко, неопровержимо.
Жизнь казалось бесконечной.
Влажное горячее полотенце полетело прямо в лицо.
Подлец!!! Негодяй!!! Ну ты подумай, какая сволочь!!!
А ещё приличным человеком притворился!
Паспорт показывал, военный билет!
Присягу давал...
- Как, Заинька?? И присягу давал??? Ужас-то какой...
Да не расстраивайся ты так, если что дал не то, так назад заберу...
- Заберёшь!? Как это ты заберёшь??? ЧТО ты назад заберёшь?? Ты что со мной сделал, подлец?
Ну как что, Котик, сами же вместе всё и делали...
- Напоил какой-то гадостью...
Я осмотрел бутылки на столе.
Ты уж совсем меня обижаешь, Рыба... Где тут гадость.
- Оооооо! эти шуточки как будто всю жизнь их слышу никакой моготы уже нет...
Да мы же вчера только познакомились...
- Как, как ты меня опозорил!!
Да перед кем же это?
- Если бы ещё перед кем я бы тебя сразу убила!
Ещё не поздно, иди сюда...
- Я погибла!
Я спасу тебя, моя радость...
- Ты???
Каштановое золото металось по комнате, разбрасывая искры, порою затмевающие утреннее солнце.
И надеваемые чулки разбрасывали такие же искры, и ещё что-то нижнее так же блестело.
Тело сладко ныло, требуя новой работы.
Наконец туалет был закончен, наспех подведённые глаза и губы, голос из коридора...
- Телефон на столе, прочухаешься - звони...
Я отбросил ненужное одеяло.
На маленьком столике валялись странные предметы - какие-то пипетки разного размера, груши со сменяющимися наконечниками, детские соски... На полу под столиком виднелись смятые резиновые перчатки...
Подарок Володиного Деда был раскрыт на самой середине.
"Хряк на чучеле" - вот такая картинка была открыта - и она покрылась новыми письменами.
Словно разного цвета, размера и формы существа и сущности неведомым художником-сюрреалистом были извлечены из небытия и вовлечены - да простится мне эта банальность - в бытие.
Жизнь - лучший художник - снова и по-новому подумалось мне.
Я ещё раз вгляделся в картинку.
Ха!
Морда хряка выражала неописуемое блаженство
Чучело тоже выглядело вполне счастливым..
.