слишком близко натянутых, трущихся в унисон,
хочешь – радугой на весь город слепой ложи,
хочешь – вытряхни этот мрак, как лихой музон,
хочешь – при, как бизон – в америку, хочешь – при,
словно шарик пустопорожний, да из горла
переходов и перекупщиков.
как орлы,
вылетай на жёлтый с призраком у руля –
афтепати мёртвых, близких и никаких.
заходи, понюхай, крылышки почеши….
после тёплых жужжаний с дальними бей под дых
мимолётное счастьице, вкусное, как гашиш.
глянь – вокруг все по паре парятся, током бьют,
словно скаты – скатертью – под ноги…
ну а ты
протекаешь сквозь этот город – спокойный пруд, –
и глотаешь воздух, как девочки – нашатырь.
а в глазах самолётится и выпадает снег.
не жужжится, не чешется, разве что хочешь спать,
но гуляешь по скверам, как плюшевый дровосек,
у которого этих шёлковых – пятьдесят,
и все треплются, все мнутся, как дуробаб
триста лет назад – но даже не больно, блин.
… а в разбитых урнах – бывшелюбимых рябь,
а из тела чужие выходят, как корабли.
хочешь – радугой, хочешь – тазом на всё ложи,
хочешь – вытряхни эти улицы, как матрац.
после тёплых кружений кружится улей лжи
над затылком.
и обещаешь: в последний раз! –
а потом – всё по кругу: и афтепати тех,
что не помнят, и пати ненужных, и мятый шёлк…
…а в глазах – самолётится и выпадает снег,
и всё это давно ни плохо, ни хорошо.
