царский пролив гнилой на больной крови.
не перекрасить памяти пецки-цацки,
не разрубить бессонниц и пуповин.
бледный детектор лжи побледнел у паха
больше, чем позволительно.
на закат
стаей летят подгузники и рубахи
в пику бубновых полусмертельных карт.
ветер в наушниках.
нежно кури и слушай
девственность, первый рвотный, усталый суп.
руки твои - наполовину суша,
слёзочки зарубившая на носу.
губы твои - на четверть пустая тара -
трутся о пыль на обоях. пыль шепчет: "лю..."
время смеётся, как девочка кукабарра
в тёплом яйце.
на окне выдыхает лук
влажную горечь и точит тихонько косы...
холодно - как на новой постели.
коть,
руки твои впадают в безбрачный космос,
пробуя ломтик звёздочки уколоть.
звёзды впадают в крыши.
кончают вместе
и растворяются в радуге поутру.
и остаются счастье - холодный крестик
на пуповине
и кислый медяк во рту.
