Меня тошнило после каждой еды, прямо-таки выворачивало на изнанку. И всё равно, ненадолго забывая об этом, я даже ночью шла на кухню. Капуста тушёная, огурчик малосольный, тортик кремовый — всё сгодится. А потом бежала в туалет обниматься с унитазом.
И настроение менялось, как погода в Лондоне в ноябре.
Выглянуло солнышко — "Зай, а пойдём погуляем. Смотри какая погода замечательная"...
И тут небо затягивается тучами: "Сидишь тут со своей газетой! Я должна весь дом на себе тянуть!"
Но снова проблеск света среди туч: "Я знаю, зайка, ты мне во всём всегда помогаешь. Что бы я без тебя делала!?" … но только до тех пор, пока дождь не начнёт капать с неба и из моих глаз. Тут могло дойти до истерики с разбиванием любимой чашки, и новыми слезами уже по ней.
А как ломило спину, когда живот вырос! И ни убрать его, ни втянуть. И платья не налазят. И ходила в тапочках по городу, потому что ноги опухали и в туфлях на каблуке ни шагу ступить не могла.
А эта боль при схватках, Господи! Акушерка закричала на меня: "Перестань орать! Дыши правильно!" Сама дыши! Мамочка, как больно!...
Но с первым звуком, с первым всхлипыванием, с первым стоном малыша всё забылось. Всё исчезло, будто ничего и не было. Есть только она — моя дочь.
"Три пятьсот, пятьдесят сантиметров", - вслух произносила акушерка, взвешивая и измеряя её, - "Средний вес, средний рост, не великан — обыкновенный ребёнок"
Нет, не обыкновенный! Она — самая прекрасная девочка на свете! Она — чудо!
Моё обыкновенное чудо.
14.04.10