Баба – завсегда дура. Позирует всем эпохам
и всем козлам: отказывается снять лифчик,
но демонстрирует, как глубоко ей плохо
(на этом месте Леон пристреливает кролика-Эпи-лоха
без причин и следствий и
начинается основное вечное действие).
Девушка бреет мобильным уши.
Правит чесночным пряником горечь
губ. Её крона – клуша в луже.
Корень – квадратный кореш.
Корень прогнил. Только выгреб корень,
Как эскаватор – когтистой лапой
шлак из асфальта, из тушки – горы
белых холодных тапок.
Где они прятались, кто их… – в пупе,
гайке, воронке, – тепер – до тапка.
По водосточным нервишкам лупят
коло-
коллайд-
удавкой –
вешайся!
бейся!
топись! –
кричат ей
тапки (шпильки – и те бледнеют,
словно стрихнин или соль на чайке,
мёртвой уже неделю).
– Слушает тапки! Их все услышат –
от коктебюта до Гондураса:
тапки усиленно мочат крыши,
тапки спешат к первобытным расам
в царстве подземном, внушая светам-
олям-наташам-анжелам-диким
выскочить вилочкой из розетки…
Скачут, как метод тыка.
Скачут, как лось без…, как строчки в скайпе,
как корова – доярке пьяной…
Белые тапки, побольше вам скальпов!
Белые тапки, поменьше нам паник –
нечего тут добавлять их толсто,
жвачно, плаксиво, прилюдно – баста!
…девушка бреет себя по росту
дури. Сосёт для молчанья пластырь.
Дрыхнет в кроссовках.
Живёт без пробок
и без шнурков (вдруг ручонка дрогнет?)
– зряшное дело…
Дымятся коробки
«жертв» – чтб вы там все сдохли,
с вашим страданием, с вашим китчем,
с вашими гостевыми стриптизами….
Тапки, я душу продам вам наличную –
главного самого вызовите!
….на балконе в горшочке синим пламенем цветёт «Хрена!»
Тапки подмигивают заяьчи ушками: ни хрена…
Девушка бреет злость.
Белая пена –
Единственная мразь, которая ей верна.
Леон пристреливает кролика. Леон тормоз:
до сих пор пристреливает, хотя масс- маркет уже лично
затащил зрителя в вечную любовную пропасть.
Апплодируйте, дорогие любители китча!
