Ещё одна бессонная ночь. Сколько их уже было! Холодные, чёрные, наполненные невообразимыми душевными терзаниями. Эти кошмарные ночи сменяются днями, пронизанными острым солнечным светом, нестерпимым для выцветших от непрекращающихся слёз глаз. В свете дня ещё больнее. Сердце разрывается на части. В воспалённом сознании рефреном крутится одна фраза, состоящая из противоречивых слов: "Убить!.. Невозможно..."
Тело устало, до ужаса устало! Оно хочет покоя. Как и голые деревья за окном, застывшие в оцепенении, не в силах сопротивляться серому плену декабря. Я лежу на диване. Мёртвая тишина липким туманом обволакивает мозг и лишь маленькая голубая жилка на виске продолжает пульсировать, с болью отсчитывая минуты до "Убить!".
"Невозможно..." - робкими толчками отдаётся где-то внизу живота. Тёплые волны нежности накатывают на меня, но я пытаюсь остановить их, строя холодную стену из воспоминаний.
В то ясное, тёплое августовское утро я, как обычно, отправилась побродить в лесу. Есть что-то притягательное в августовском межсезонье, когда уже чувствуется приближение осени, но тёплые дни, прогретые насквозь лучами медового cолнца, не позволяют поверить, что природа начинает постепенные приготовления к ежегодному умиранию.
Я шла по знакомой тропинке, купаясь в тёплом, как парное молоко, воздухе, пахнущем грибами и тающей на солнце малиной. Лес был до краёв наполнен звуками, как будто всё живое стремилось как можно полнее прожить последние тёплые дни. Жужжали шмели, кружась над последними переспелыми бордовыми ягодами земляники, трещали в ветвях деревьев вечные спорщицы сороки, тенькали лесные синички, выставляя на показ свои голубые шапочки, берёзы шелестели длинными зелёными волосами, в которых уже отчётливо видна была "седина" - жёлтые осенние пряди. Лёгкий ветерок нежно прикасался к моим щекам, обдавая их своим тёплым дыханием.
И вдруг безотчётная тревога иглой вонзилась в сердце. Вроде всё было по-прежнему, но в дыхании ветра появилось что-то чужое. Быстрее застрекотали сороки, засуетились в напрягшихся ветвях синицы, гудком сирены зазвенели шмели. Ветер крепчал. Берёзы склонились в подобострастном поклоне перед тем, что появилось из ниоткуда, закрыв собой солнце. Я подняла голову и с ужасом увидела над собой огромные перепончатые крылья и безобразную борадавчатую морду. Из пасти вырывались языки пламени, вперемешку с клубами чёрного дыма. Я замерла в ужасе. Длинные когти впились в мои плечи и земля медленно начала уходить из-под ног. В глазах потемнело и меня поглотила тёмная бездна.
Тёплый луч нежно коснулся лица. Я открыла глаза. Высокая трава вокруг тихо нашёптывала что-то. Камень, на котором я лежала, был согрет солнцем и отдавал тепло моему ноющему телу. Я села и осмотрелась. Кругом ни души. Куда ни кинь взгляд - равнина, покрытая высокой, пожелтевшей травой. Далеко, у горизонта виднелись подёрнутые серой дымкой горы. Из ран на моих плечах сочилась кровь, платье прилипло к телу. Я встала на ноги. Голова закружилась и я чуть не упала. Но вовремя подоспевший друг-ветер подхватил меня, помогая удержать равновесие. Я потрогала плечо - царапины от когтей вспухли бороздами разорванной кожи. Но что заставило меня содрогнуться от ужаса и отвращения - по ногам алой струйкой стекала кровь. Господи! Ну как же так? За что? Почему?
Прошло уже почти четыре месяца с того злополучного дня. И больше трёх месяцев с момента, когда я осознала, что во мне зародилась новая жизнь. Три месяца борьбы с самой собой, борьбы с человеческим достоинством, борьбы с материнским инстинктом. Вся боль, весь страх выразился всего в двух словах: "Убить!.. Невозможно..." Сколько раз я была на пути к принятию решения - убить! И сколько раз это измученное материнское "невозможно" не позволяло разуму взять верх над чувствами. А сегодня маленькое существо впервые робко постучалось в моё сердце.
Что там, внутри меня? В редкие минуты сна мне видится маленькая бородавчатая мордочка с огромными, синими, как море, глазами, обрамлёнными пушистыми ресницами. Маленькая ручка тянется ко мне, открывая перепонки между когтистыми пальцами. Изо рта вырывается тлетворное огненное дыхание, а в звуках, вылетающих из гортани, улавливается щемящее: "Ма!" Я с криком просыпаюсь. И в очередной сердце твердит: "Невозможно..." Но в голове вновь мелькает отчаянная, безыходняя мысль: "Убить дракона!"