Целится в небо чёрной асфальтной пастью.
Столб. Телефонная будка. Домов туфли
снег выедает кусочками пенопласта.
В маркетах дети скупают сердец формы
(Выпечь свои бы!)и дышат на них, грея.
Всё снегирей приручают теплом, кормом,
Позже сжигают около батареи.
В тёплых подземках сгущается воздух. Выхлоп
Водочный более винный, слегка цветочный.
И продавщицы ругаются слишком хрипло –
Стынет товар на простое, вблизи обочин.
Стонут высотки, вжимаясь покрепче в почву,
Плачутся строчки от пафосных декламаций.
Каждый февраль до пятнадцатого – просрочен,
С каждого первого – тягостно просыпаться.
Морщась от капельниц, капель и от снотворных,
Что засыпают рядышком, но отдельно,
Чёрный февраль потихоньку срезает корни
И заползает на мартовские колени.
Всякий вошедший в февраль проходил освенцим –
Внутренний, правда.
Не плачь, погоди! И так всё
Бьётся, как в рыбе мороженой бьётся сердце,
Что выпадает в мойку кровавой кляксой.
///февраль 2008
