Из тех солдат, кто не сгибаясь прёт в атаку.
Шутил: "Свиданья жду, а смерть всё не идет!
А коль придёт, зачем казать ей горб и сраку?!"
Смеялись все, вот только взводный прятал взгляд,
Кривясь в усы слегка расстерянной улыбкой.
Несладко знать, что за бравадой спрятан ад,
А божий промысел - впредь кажется ошибкой!
Над рвом смеркалось. "Утром в бой, пора и спать!" -
Вслед разговоры тихим шепотом угасли.
И мертвый сон обнял живых. "Эх, если б знать -
Как завтра смочь, какого идола умаслить!"
Наверно счастье - это слышать детский смех!
Гоняли бабочку погодки - сын и дочка.
В ромашках луг... Она идет, прекрасней всех,
В расшитой алыми узорами сорочке...
Наверно счастье - это встретить милой взгляд!
И целовать, касаясь нежно, губы эти!
Качнулись груди. Хмель любви уже сулят
Сосков обводы, тонкой ткани на просвете!
"Ну вот пора, - негромкий голос, - взвод подъем!"
И сон и явь смешались. "Милые, я скоро!"
Он шёл не мстить... Их не вернуть..., нет смысла в том...
Найти бы смерть-разлуку, где-нибудь и споро!
Артподготовка полчаса..., а после - бег.
Среди огня и дыма, грохота и криков,
Меж павших тел, кусков металла... Словно снег -
Клочок земли, нелепо мирный в драке дикой!
В ромашках луг и алым цветом куст-венец.
Таких случайных совпадений не бывает!
"Вот и свидание с костлявой, наконец!
Полста шагов - и нам никто не помешает!"
В воронке слева, "Вот досада!", - медсестра.
И без сознания, лицо белее мела,
И юбка задрана, и рана у бедра,
И, кровью булькая, уходит жизнь из тела.
"Совсем девчонка, рано ей кормить червей!
Некстати как, а если бросить - вовсе сгинет!
Стяну ремнем, повыше раны, поплотней...
Пардон мадам, отложим встречу, занят ныне!"
Разрыв снаряда разметал ромашки в прах.
И поле боя стало черным. Всё как прежде.
"Ну что очнулась, как зовут тебя, сестра?...
Такое дело..., поживем еще, Надежда!"