РАЗБИТАЯ БУТЫЛКА КРЕПЛЯКА, или Новогодняя любовная история, в которой нет ничего особенного (Рассказ)

Приближался Новый год. Для Алексея этот праздник всегда был самым любимым, самым долгожданным, самым светлым…
Неожиданная болезнь не позволила ему после окончания школы ни в университет поступить, ни на работу устроиться, и молодой человек пребывал в состоянии вынужденной свободы. Которую, однако, в наступающем 199… году он все же надеялся променять на студенческую скамью.
В предновогодние дни Алексея всегда переполняли необъяснимо-трепетные, почти мистические чувства, связанные со счастливыми воспоминаниями детства. В душе искрящимися снежинками вспыхивали ощущения сказки и таинственности, где-то глубоко в груди сладостно щемило от ожидания чуда, тихим призрачным фейерверком перед глазами мелькали милые его сердцу образы: снегопад, наряженная елка с головокружительным запахом хвои, мандарины и шоколадные конфеты, игрушечный Дед Мороз с красным мешочком за плечами, содержимое которого так и остается по сей день загадкой…
Но сейчас легкое новогоднее сумасбродство Алексея было отодвинуто на второй план другой знаменательной датой – 29 декабря. С этого дня началось сумасбродство гораздо более серьезное и к тому же взрослое: парень влюбился. Даже не по уши – он ушел в новое для него чувство на такую глубину, что она грозила поглотить его подобно морской пучине, где неопытный ныряльщик ищет свою первую жемчужину.
Дашу он впервые увидел два года назад в больнице, перед выпиской. Алексей узнал, что молоденькая медсестра старше его на пять лет. Но какое это имело значение? Вот она – любовь, его мечта, его идеал русской девушки с пшеничного цвета волосами, пухленькими губками, чуть застенчивой улыбкой и добрыми-добрыми голубыми глазами. Нет, юношу не пронзила стрела Купидона – он сам со всего разбегу налетел на эту случайно пущенную стрелу. И тут же напросился на второй выстрел из легендарного лука – «контрольный выстрел в голову». Чтобы рассудок не стоял на его безумном пути.
Прежний Алексей перестал существовать мгновенно. Родился новый. Родился в новом мире.
Увы, в этом мире он стал намного несчастнее, чем в старом. Даша не ответила ему взаимностью. Они познакомились ближе, Алексей смело и искренне признался ей в любви, легко перелетев через «великую китайскую стену» всех своих комплексов. И стал ходить за девушкой буквально по пятам.
Разглядев в юном ухажере столь редкую в наше время романтическую натуру, неловкое, но честное и благородное стремление быть джентльменом, готовым всю ночь до рассвета простоять на одном колене и объясняться в любви стихами, Даша не посмела совершенно оттолкнуть Алексея, которого считала еще мальчишкой. У нее хватило ума и женской интуиции не причинять молодому человеку невыносимую боль. У него же не хватило благоразумия и мужества, чтобы вовремя вырваться из объятий несчастной любви и не заставлять страдать себя и возлюбленную. В итоге между ними возникла странная дружба: Алексей звонил Даше, заходил к ней в гости (но не часто – не хотел надоедать), а Даша терпеливо и деликатно принимала поклонение себе, не позволяя в то же время переходить ту границу, за которой приятельские отношения мужчины и женщины переходят в совсем другое качество.
*                 *                 *
С раннего утра Алексея волновала одна-единственная мысль. Сегодня – повод! Сегодня, за два дня до Нового года – вторая годовщина его знакомства с Дашей. Разумеется, нет никаких шансов на то, чтобы провести с ней новогоднюю ночь. Зато есть возможность превратить в праздник 29 декабря: вытащить любимую девушку в кафе, угостить шампанским, а потом, как всегда, не спеша проводить ее домой, стоять у подъезда и дольше, чем обычно (дата ведь!) держать в своих руках ее теплые родные ладошки, в очередной раз говорить, говорить, говорить о любви, задыхаясь от нежности и благоговения.
…Не получится. Не повезло. Позвонив ей на работу и поведав о своих планах на вечер, он услышал в ответ от Даши, что именно сегодня она вынуждена задержаться, часов до десяти. И будет такая уставшая, что куда-либо идти и что-либо отмечать просто не захочется – и сил уже нет, и настроение не то.
Алексей положил трубку телефона и застыл как мумия. Такие моменты он переживал очень тяжело, а на сей раз к горлу подступил комок горькой обиды и бессильной злости – злости на себя, на обстоятельства. Но он быстро взял себя в руки. Только не раскисать. Не сейчас.
Есть идея! Надо организовать для Даши сюрприз. Пусть это будет ребячество, в чем-то нелепое и смешное, но оно все же заставит ее улыбнуться. А что ему еще надо в этот день?
Едва дождавшись вечера, Алексей незаметно для матери (отец с братом уехали встречать Новый год в родное село на Черниговщине) достал из мебельной стенки два хрустальных стаканчика, тщательно протер их, вложил один в другой и зачем-то надавил. Один из стаканчиков треснул и чуть не рассыпался у него в руках. Да что ж такое сегодня! Хорошо, что не порезался. Испугавшись, что мать войдет сюда из другой комнаты и все увидит, Алексей лихорадочно завернул осколки в кусок газеты и выбросил в мусорное ведро. Затем пулей вернулся в гостиную, взял еще один стаканчик, завернул хрусталь в чистый носовой платок и сунул в карман куртки. Быстро одевшись, он вышел в промозглую зимнюю ночь.
Алексей направился в кафе «Встреча», чтобы купить подходящую бутылочку. К спиртному молодой человек относился в общем-то равнодушно, хотя символическое значение ритуала с употреблением алкогольных напитков никогда не отрицал. Тем более в праздничные дни.
Совсем недавно развалился Советский Союз, в его бывших республиках царила неразбериха, повлиявшая и на винный рынок. Сухого вина и шампанского в кафе не оказалось, на коньяк не хватало денег, а поить даму сердца водкой Алексею казалось слишком вульгарным. Впрочем, какая разница в конце концов? Символично – значит символично. И еще неизвестно, согласится ли она выпить хотя бы капелюшку.
Он купил бутылку дешевого крепленого молдавского вина. Но домой ее не понес – мать могла застукать сына с непонятным приобретением, начнутся лишние вопросы.
Алексей пришел к Дашиному дому. Недалеко от него он свернул к Дунаю, немного походил по берегу, выбирая место, потом закопал бутылку в снег – благо, декабрь 199… года выдался снежным. И пошел бесцельно шататься по городу, убивая время до прихода возлюбленной с работы.
К тайнику юноша вернулся к десяти часам. Однако мелкое невезение увязалось за ним словно голодная собачонка. Буквально в нескольких шагах от заветного хранилища стояла влюбленная парочка: он и она обнимались в темноте. Незадачливый конспиратор почувствовал в области сердца давно знакомую и такую ненавистную гнетущую тяжесть. Он всегда огромной белой завистью завидовал счастливым парам. Для него их взаимность была нереальной и более недосягаемой, чем звезды. Всякий раз, глядя на идущих вместе парня и девушку, он острее ощущал свою неразделенную любовь и считал себя самым разнесчастным человеком на свете.
Ладно, хватит. Что же делать? Бутылку придется откапывать прямо у них на глазах – Алексей видел, что «голубки» заметили его. Вот идиотизм! Но не ждать же, пока они уйдут.
Повернувшись к парочке спиной, молодой человек разбросал возведенный над вином сугроб, благополучно извлек оттуда свое дешевое сокровище, положил его в пакет и пошел своей дорогой. Пускай думают что угодно. Им-то хорошо…
Чем ближе подходил Алексей к дому Даши, тем сильнее колотилось его сердце, слабели ноги. Ну почему он никогда не может справиться с нервами? Почему сейчас он так переживает о том, как она воспримет его визит, что скажет, чем обернется эта затея?
Дверь открыла ее мама, уже привыкшая к «гостю», но по-прежнему смотревшая на странного кавалера дочери большими изумленными глазами (так пожилые женщины смотрят на кришнаитов). Когда Даша вышла на лестничную клетку, влюбленный безошибочно определил, что его нимфа в хорошем настроении.
Алексея прорвало. Он весело разглагольствовал о всемирно-историческом значении второй годовщины их знакомства и нес прочую прекрасную чушь. И – раз! – будто выпустив чертика из табакерки, внезапно достал из сумки свой сногсшибательный сюрприз. Не давая девушке опомниться, не обращая внимания на ее звонкий хохот и чисто женские «ломаные» жесты, означающие «нет, нет, нет!», юноша бледный со взором горящим неумело, перочинным ножом откупорил бутылку и вытащил из кармана стаканчики. «Представляю себе, что она сейчас думает обо мне, - мелькнуло в голове Алексея. – Наверное: неужели он собирается угощать меня этим несчастным крепляком? Зимой, ночью, в холодном и грязном подъезде? Какой кошмар! Ты совершенно права, дорогая».
Даша сопротивлялась долго, но под напором железных аргументов о необходимости «только пригубить – и все», согласилась взять рюмку с тридцатью граммами сомнительной коричневой жидкости. Алексей налил себе больше. Они чокнулись и выпили за ее здоровье: он – торжественно, она – со смехом.
Молодой человек ощутил себя так, словно только что хлебнул не вина, а крепчайшей неразбавленной любви – градусов под тысячу. Окружающее пространство завертелось вокруг тягучим замедленным вихрем. Значит, надо уходить. Ибо тому, кто не любит, лучше не быть в этот миг рядом. Торнадо в душе, как и в природе, - штука непредсказуемая.
Попрощавшись с любимой и пообещав ей еще один сюрприз, Алексей выскочил из подъезда и от души швырнул почти полную бутылку крепляка в стену пятиэтажки. Да здравствует грохот самого яркого огненно-жидкого в мире салюта! И пусть дворники подметают завтра осколки самого драгоценного на планете стекла, ругая про себя ту сволочь, которая «лучше бы нам на опохмел это вино отдала».
*                        *                        *
Сделав несколько шагов, Алексей с восторженным ужасом осознал, что какая-то внутренняя неведомая сила отрывает его от земли и мягко толкает вверх! Еще мгновение – и он беспомощно начнет болтать ногами в воздухе, подхваченный и уносимый невидимой сверхъестественной стихией. Неужели все это правда? То, что пишут и говорят: будто от любви вырастают крылья и человеку невыносимо хочется летать? Один прыжок – и ты уже высоко. Но чтобы так?! Фантастика! И ведь не пил же почти.
Чудесное состояние не проходило – юноша физически чувствовал за плечами крылья, которые машут независимо от его воли, радость захлестывала неотвратимой волной, вытесняла из груди воздух, выдавливала из жил кровь, мешала дышать и соображать.
Алексей немного испугался. Встряхнувшись, он пошел куда глаза глядят – в сторону железнодорожного вокзала. Лишь бы успокоиться. Вскоре крылья угомонились, но до одури одолевало желание петь и танцевать. И вот одинокая фигура на темной безлюдной улице стала дико размахивать руками и изображать что-то вроде пляски папуасов, горланя при этом Виктора Цоя: «Есть еще белые-белые дни, белые горы и белый лед, но все, что мне нужно – это несколько слов и место для шага вперед».
Пошел снег. Он падал крупными хлопьями, ровно и величественно, с неуловимым шорохом. Таким же снегом осыпались на землю и крылья Алексея. Он опустил руки. Остановился. Поднял лицо к небу. Снежинки защекотали глаза, нос, губы. Укутали вырывавшееся наружу сердце белой шалью, и оно засопело как уснувший младенец.
Пора идти назад.
*                      *                       *
Алексей застал маму за приготовлениями к Новому году. Она не спросила его, где он так долго пропадал, но зачем-то пожаловалась, что полчаса назад разбила трехлитровую банку и расстроилась.
Ему вдруг подумалось, что в Новый год положено входить обновленным, с чистой душой, а все грехи, неудачи и печали надо оставлять в году старом. И он простодушно рассказал маме о разбитом накануне хрустальном стаканчике.
«Это какой такой хрустальный? – упавшим голосом произнесла мама. – Из того набора, что в гостиной? Да ты понимаешь, что натворил?! Это же подарок отца к десятилетию нашей семейной жизни! Сейчас нигде таких не купишь!!»
Она плюхнулась на диван и зарыдала отчаянно, по-деревенски. Сын бросился к ее ногам, обхватил за плечи и принялся утешать.
Работающий телевизор громко напомнил о себе какой-то жизнерадостной новогодней рекламой.
Алексей еще долго просил прощения, утирал мамины слезы и говорил о том, что посуда бьется на счастье.