слушая их, тропик переставляет козерога немного раком.
дворники заворачивают в листья незнакомого им кручёных
и поджигают, не позволяя сбежать, как бедному гэ пейраку.
усталый мясник утирает со лба созвездия пота,
записывает в расходную книгу имена лягух, оставшихся с поцелуем, зато без кожиц.
русалка устраивается на высокооплачиваемую работу
и протягивает хвост на милость двум сциллам ножниц.
мир перекатывается в сказочнике, словно язык во рту.
мир ему благодарен
за тёплую ашдвао из-под крана, за целование, за ириски,
за долгорежущийся зуб мудрости, выживающий, будто дарвин,
в джунглях уже состоявшихся белых орехогрызок.
мир перекатывается в сказочнике, словно жемчужина – в юной щуке.
интересные сказки выливаются из тёмной пасти вязкой струёй сгущённой.
вот только любимая снова спрашивает: «где ночевал? ну какой же ты всё-таки жук, а?»
и передаёт сказочника патрулю красных повязок, если вы, конечно, понимаете, о чём я…
