БЕРРИМОР:
Как обращаться к юной леди?
МЕЛИСЕНТА:
Для вас я, Берримор, миледи!
Здесь, на стечении веков, на странном сретенье причалов
реки без временных оков хочу, мой паж, пожить сначала…
БЕРРИМОР:
Миледи, я — дворецкий ваш!
МЕЛИСЕНТА:
Ну, Боже мой, какой пассаж:
оруженосец, грум, лакей – зануда, умница, злодей,
одно запомни, ты – слуга, а госпожа, известно, я!
Хочу я жить прекрасно вновь!
БЕРРИМОР:
Что подавать: бифштекс, любовь?
В меню есть устрицы для вас…
МЕЛИСЕНТА:
А есть Удильщик?
БЕРРИМОР:
Вот те раз,
здесь, на сретении веков ни принцев нет, ни простаков,
халифы есть, но лишь на миг, тьма дураков, но не из книг,
а так: по жизни, по судьбе…
МЕЛИСЕНТА:
Гони их прочь! О горе мне!
А есть ли к устрицам вино?
БЕРРИМОР:
Мартини, мэм!
МЕЛИСЕНТА:
Не сметь! Давно ль
дано тебе распоряженье: миледи я!
Столь откровенно назвать меня простецким "мэм",
оглохший олух, как посмел?
БЕРРИМОР:
Недоработочка, мадам,
простите, леди…
МЕЛИСЕНТА:
Олух, хам! Ми-ле-ди я,
а ты лакей! А, впрочем, выучишь, поверь…
Поскольку…
(плачет)
Впредь не смей
так унижать меня, мой друг.
БЕРРИМОР:
Миледи, я немного глух,
а вы – капризное дитя, но, воду в омуте мутя,
слезами раните мой слух.
МЕЛИСЕНТА:
Подай мне устриц, Берримор!
БЕРРИМОР:
К мартини, к пиву?
МЕЛИСЕНТА:
Что за вздор!
Желаю вересковый эль!
БЕРРИМОР:
Да где же брать его теперь,
миледи, пили бы мартини – "Бианка", белый будто иней,
на донце вишенку к нему…
МЕЛИСЕНТА:
Ну ладно, будет посему!
Но ты сперва глотни глоточек – вдруг отравить решил, дружочек,
тогда и первый отойдешь туда, где в мире правит ложь.
БЕРРИМОР:
Не бойтесь, я вас не покину, – но пить, так сразу половину,
а то, что яд, а что не яд не разберу я в невпопад.