-1-
Костя уселся рядом с водителем, а Аня -- на заднее кресло. Таксист пришибленно повел головой, озадаченный кинематографичностью событий: "Следуйте вон за тем черным "Мерседесом"!".
Маленькая белая "Тойота" с "шашечками" на крыше вклинилась в автопоток и вскоре выскочила на мост следом за "Мерседесом". Город меж тем затягивало туманом...
-- Только не потеряйте! -- попросил Костя.
-- Пристегнись! -- сквозь зубы ответил таксист. -- Мы в пробках простоим хренову гору времени, а у меня оплата по времени. Вам денег, шпионы, хватит?
-- Хватит, хватит! -- простонала Аня, чувствуя малую нужду и ругая себя за то, что не озаботилась этим дома на Остоженке. -- Знаете, как увидите пробку, вы к бордюру прижмитесь, я в какое-нибудь кафе заскочу!
-- А-а-а, эт пожалста! -- осклабился шофер, быстро догадавшись о причинах ее неудобства.
-- Зачем? -- не понял Костя.
-- Нужно! -- Аня сделала большие глаза, намекая сменить тему.
Костя кивнул.
Приметы большой пробки появились уже в середине Сущевского вала, на подъезде к Рижскому вокзалу.
-- И чего ее сюда понесло? -- буркнул водитель в адрес Дины, сидевшей за рулем "Мерседеса". -- Одно слово -- баба!
Возле Рижского движение во все направления застопорилось окончательно.
-- Я выскочу? -- пропищала Аня, стыдливо краснея до самых корней волос.
-- Давай! -- ухмыльнулся таксист. -- Мы тут надо-о-о-олго, не спеши!
Она захлопнула за собой дверцу и побежала в здание. Туман обволок привокзальную площадь, спрятал крыши построек и вокзальные часы в непроницаемом облаке, запутался в фонарях, проводах и ветвях деревьев ближнего скверика. Стало сыро и промозгло.
Стоило Ане скрыться за дверями вокзала, Дина припарковала свой "Мерседес" и неторопливо, шагом профессиональной манекенщицы, направилась следом. Костя схватился за телефон и предупредил спутницу о неожиданной накладке под насмешливым взглядом таксиста, который как ни в чем не бывало выставил локоть в окно и закурил.
-- Хорошо, -- тихонько ответили в трубке. -- Если она выйдет, звони сразу!
-2-
Аня осторожно выглянула из-за двери. Никого, даже отдаленно похожего на Дину, рядом не было. Сделав невозмутимый вид, девушка спокойно направилась в сторону зала ожидания, между тем не переставая вглядываться в лица и фигуры людей. Причина была проста: она ощутила прежнюю способность видеть близкое будущее. И то, чему суждено было произойти, в ее сознании уже произошло возле касс.
Телефон молчал, и это понятно: Дина пробудет в помещении еще несколько минут.
Аня дождалась, когда уйдет бабка с кошелкой на колесах, и быстро села на ее место, спиной к очереди в кассы. Ей не нужно было оглядываться, чтобы точно знать, как между ее креслом и группой толкавшихся рюкзаками туристов встанет женщина во всем черном -- Дина -- и наберет кого-то на своем мобильнике.
-- Я на Рижском! -- негромко сообщила она неизвестному собеседнику. -- Да. Не знаю, они прицепились ко мне на Садовом, а то и раньше... Да, сейчас здесь. Видимость плохая: этот чертов туман! Пробки? Ну, это как всегда, уже вторая. Хорошо, объеду. Ты держи в курсе, где там еще затор, не то недолго ведь и опоздать. Приеду к шапочному разбору, вот смех! Всё -- пока!
Дина хлопнула крышечкой телефона и огляделась. Аня наблюдала за ней так, словно смотрела глазами, однако на самом деле все увиденное было теперь лишь воспоминаниями событий трехминутной давности. Поразмыслив, загадочная девица направилась к выходу. Спустя минуту послышался сигнал Аниного мобильного.
-- Да, я знаю, -- опередив Костю, сказала Аня. -- Иду.
С Сущевского вала они свернули на Шереметьевскую, затем направо. Водитель тихо костерил туман и "баб за рулем", но "Мерседес" из вида не упускал.
Проехав по Аргуновской, Дина повернула на Академика Королева, с нее, налево, на Дубовую рощу.
Смутно, в беломолочном киселе неба угадывался тонкий высокий силуэт Останкинской телебашни. Ясными погожими днями в это время суток тень ее падала в Останкинский пруд и тянулась на другой берег, но сейчас и саму башню различить было трудно, а верхушка со шпилем и подавно затонула среди седых волн небесного океана.
Еще раз повернув -- уже направо -- "Мерседес" поехал по Новомосковской улице.
-- Куда ее черт несет? -- недоумевал таксист. -- Кружим, кружим. Ах ты ж! куда это она?!
Костя обернулся к Ане.
-- Это дорога к кладбищу, -- объяснил он. -- Очень подходящее время...
Аня посмотрела на часы. Было двадцать минут шестого, и уже смеркалось.
Но до кладбища "Мерседес" не доехал. Дина остановила автомобиль возле современной трехэтажной постройки, отделанной бежевым сайдингом. Неподалеку целилась в небо огромная тарелка спутниковой антенны. Над зеркалом такси оживленно замигал красный огонек и где-то на панели яростно запищал противный, резкий сигнал.
-- Что это такое? -- вздрогнув, спросила Аня.
-- Да антирадар! -- буркнул шофер и отключил систему. -- Вот так излучение! А потом удивляются, что у них дети дураками растут. Тут, вон, у техники мозги кипят!..
Дина припарковалась среди множества машин и автобусов на стоянке.
-3-
Прапрадед Ариадны Сергеевны Миносяевой был, по ее утверждению, комиссаром Красной Армии. Во время гражданской войны он лично перестрелял немало "буржуйского отродья", стремящегося задушить революционную правду. Он был преданным слугой генсека и с воодушевлением принимал участие в великой охоте на ведьм, объявленной в тридцать седьмом и других годах. Когда в четыре часа утра за ним пришли его же сослуживцы, он сказал домашним, что это какая-то скверная шутка или ошибка. Больше о нем не слышал никто из родных, близких или знакомых, а через полгода началась война с Германией, и о красном комиссаре благополучно забыли.
Настоящая фамилия -- Минусявкина -- Ариадне Сергеевне была противна. Ну что такое, в самом деле: праправнучка красного комиссара -- и какая-то "сявка". Да еще и с минусом. Нет, минусы она тоже не любила.
Если многие незадачливые сверстницы госпожи Миносяевой в тайных своих мечтах воображали себя эльфийскими королевами, по которым вздыхают целые сонмы принцев на белых конях, ну или -- на худой конец -- вдовами Грицацуевыми, которым все-таки удалось вскружить голову О.Бендеру, то сама она грезила о власти над людскими душами не только в этой, но и в посмертной жизни. Поэтому Ариадна Сергеевна выкрутилась из положения с грацией танцовщицы петербургского балета: во время всеобщего обмена паспортов она подсуетилась, и несколько неугодных букв ей заменили, обеспечив фамилии приятную слуху благозвучность и сакральный смысл*.
_______________________
* По легенде, после смерти царь Минос (см. миф о Минотавре) был определен в Аид судить души умерших
Была у госпожи Миносяевой большая страсть. Она специально переехала из Питера в Москву, чтобы иметь возможность эту страсть удовлетворять.
Проклятые буржуйские телепередачи все сильнее овладевали сознанием россиян! Людей нужно было спасать от них самих -- тут в Ариадне Сергеевне поднимал голову прапрадедушка, красный комиссар и охотник на ведьм. Предпочитая знать врага в лицо, Миносяева не пропускала ни одного снимаемого в столице телешоу. Неизменно пробиваясь на места для клаки, Ариадна присаживалась среди прочих тусовщиков, где ее уже узнавали и приветствовали как свою, понимая, что времена тяжелые и никакой из видов заработка нынче не считается зазорным. Однако Миносяева старалась абсолютно бескорыстно. Она строчила что-то в своем блокнотике на протяжении всей съемки, затем, закончив обход, возвращалась в свою одинокую квартиру и, впившись в клавиатуру, строчила разоблачительные рассказы-агитки, стихотворения о правде и максимализме правдолюбов, о падении нравов и прочем. Снискавшая некоторую, весьма сомнительную популярность на паре-тройке графоманских форумов, Ариадна Сергеевна свято верила, что таким образом она дарит слепым людям нить надежды на выход из лабиринта косности. Слепые люди отчего-то упирались и убегали подальше, но складывать оружие и снимать сверкающие доспехи Миносяева не собиралась.
Каждый раз она садилась за компьютер со словами "Ну, вы у меня попляшете!", за которым в следующие несколько часов, мечтая о тридцать седьмом годе и сто первом километре, обличала проклятых минотавров, сбивающих спасаемых людей с истинного пути.
Особым вниманием Ариадны Сергеевны пользовалось телешоу "Мегаприкол" (не то из-за особой циничности розыгрышей, не то потому, что госпоже Миносяевой втайне нравился его ведущий -- все это неважно, поскольку так или иначе ни один из съемочных дней пропущен ею не был).
Раздосадованная столпотворением у входа в телестудию 66 канала, Ариадна бросилась к служебному входу и потребовала провести ее в зрительный зал как журналистку, ибо она имеет право увидеть воочию это сущее безобразие.
-- Ну что же вы так кричите? -- мягко спросил немолодой человек -- а это был Кирилл Николаевич, администратор Нагафенова -- и вкрадчиво взял ее под ручку. -- А вот я вас проведу и усажу, не бес... бес... -- он чихнул. -- Простите! Ах! Не беспокойтесь, хотел я сказать. Сегодня особенный выпуск, такого в "Мегаприколе" еще не было, и журналисты нам нужны. Для вас, как постоянной посетительницы -- почетное место! Здравствуй, Марина!
-- Привет, Киря! -- бросила на ходу, обгоняя их с Миносяевой, девица во всем черном и с длинными, черными же штыками ногтей.
-- Актриса наша, -- представил Кирилл Николаевич Ариадне спину убегающей сотрудницы.
-- А что такого особенного будет сегодня? -- заинтересованно уточнила Миносяева, сразу же забыв о черной Марине.
-- Секундочку!
Они остановились у окна с видом на кладбище и на Останкинскую башню -- в лучшее время то и другое просматривалось отсюда великолепно, однако сейчас местность скрывали безжалостные сумерки и туман. Киря тронул гарнитуру и переговорил с кем-то через малюсенький микрофончик.
Ариадна Сергеевна с любопытством наблюдала за мельтешащими на лестнице и в коридорах рабочими, уже предвкушая строчки обличительной статьи о рабской сущности профессии телевизионщика.
-- Пройдемте, пройдемте! -- снова замурлыкал администратор, принимаясь за гостью. -- Вам лучшее место и приз зрительских симпатий! Мы давно вас приметили!
Миносяева засмущалась:
-- Что, и даже...
-- И даже, госпожа Миносяева! И даже! Он, конечно, развращен западной буржуазной моделью... э-э-э... как там?.. но ради вас отдал бы свою последнюю почку!
-- Последнюю? -- тупо переспросила Ариадна Сергеевна.
-- Ну да! Предпоследнюю он уже отдал голодающей девочке Эфиопии. Да что это я за него? Он сам подойдет к вам сегодня после сеан... в смысле, после съемок. Познакомиться.
-- Надеюсь, он на меня не в обиде?
-- Нет, ну что вы? Василий Александрович не в обиде на девяносто пять процентов населения земного шара!
И он легонько втолкнул ее в студию, где уже рассаживалась по местам счастливая публика.
Между рядами бегали мелкие служащие компании, раздавая всевозможные флажки, плакатики и разучивая с клакой будущие действия -- когда смеяться, когда аплодировать и в случае чего издавать негодующее мычание.
У сцены выставляли свет, операторы приноравливались своими телекамерами к залу. Несколько раз из-за кулис выбегала уже знакомая Миносяевой девица в черном и делала загадочные пассы руками. В ответ кто-нибудь из служащих исчезал вслед за нею в неизвестном направлении.
Ариадна Сергеевна облегченно вздохнула и стала ждать обещанного безобразия и последующую встречу с Нагафеновым.
-4-
Ответственный за клаку, Егор Савельев, худой и злой студент-заочник, был на грани отчаяния. Когда все уже расселись и до съемки осталось каких-то десять минут, люди стали уходить.
Все затеяла одна мамаша. Схватив за руку десятилетнего отпрыска, она ринулась к выходу. На вопрос Егора, в чем дело, она залопотала о каком-то не выключенном утюге и нервных соседях.
Первые ласточки улетели, и тут началась эпидемия дезертирства. Сначала к выходу рванули следующие -- целая семья: отец, мать и дочь-подросток.
-- А у вас что? -- простонал уставший Савельев, а про себя хлестко добавил: "уроды".
-- Семейное! -- буркнул глава семейства.
Егор долго провожал их недобрым взглядом. Он не знал, что пару минут назад им звонили из дома сообщить о бабушке, у которой только что стало плохо с сердцем.
И все бы ничего, но спустя пару минут плотину прорвало: у кого-то проснулось вдруг педагогическое сознание, и со словами: "Это зрелище не для детей!" -- он выводил свое чадо из студии; кто-то внезапно вспоминал о неотложных делах; кому-то звонили из дома, просили все бросить и приехать.
-- Черт! -- ругался Егор. -- Остались одни какие-то злыдни, -- изучая физиономии оставшихся зрителей, он совсем приуныл. -- Ну и кого тут снимать, скажите мне, человече?! Ту мымру, что ли? -- он указал оператору на Миносяеву, и тот пожал плечами. -- Да понятно, тебе-то по фигу, кого снимать...
-- Ага! -- довольно пробасил оператор и смачно чавкнул жвачкой.
Трибуны сильно поредели. Егор понял, что сажать туда придется кого-то из своих, и тут все его расстройства сняло, как рукой: к местам для почетных гостей шли Муся Кошак, Стеша Животчинский и Андрей Кашин. Публика возликовала, а Миносяева бросилась строчить в своем блокноте.
Скалясь торчащими изо рта зубами, Кошак раздавала воздушные поцелуи, а стилист Животчинский картинно обмахивался веером из перьев белого павлина и закатывал накрашенные глаза. Егор бросился к ним.
Он не знал, что за всем происходящим наблюдает из-за кулис сам шоумен Нагафенов. С его мостика, будто на ладони, просматривалась вся студия.
Торопливо перебирая ногами, по железным лесенкам с двух сторон к нему поднимались администратор Киря и черная Марина.
-- Вася, -- запыхавшись, сказала актриса, -- у нас проблема: ушло больше половины публики!
-- Да! -- возбужденно подтвердил администратор. -- Я тоже пришел сказать!
Нагафенов только усмехнулся и по-наполеоновски охватил себя руками:
-- Все идет по плану. Я разочаровался бы, не сделай она того, что делает.
-- Кто? -- не поняли Марина и Киря.
-- Хотите анекдот? -- вдруг радостно спросил шоумен. -- Одна проститутка накопила денег на круиз и отправилась в плавание. И тут в Тихом океане налетает шторм, корабль натыкается на рифы и начинает тонуть. Проститутка молится: "Боже правый! Ну ладно я, грешница и преступница, воровала, прелюбодействовала и обманывала, но за что всем остальным пассажирам такое наказание?" И тут ей в ответ с небес раздается трубный глас: "Ха! Да я вас, б...й, целый год со всего света на один корабль собирал!"
Киря захихикал, а Марина поморщилась и, спустившись по лесенке, заявила уже снизу:
-- Баян, между прочим, этот твой анекдот! Смотри не расскажи это в эфире -- застебают!
Нагафенов как ни в чем не бывало пожал плечами и провел когтем по виску:
-- Ничто не ново под этой луной!
-- А я не слышал, -- признался администратор. -- Смешно...
-- Смешно, говорите, Кирилл Николаевич? Ну что ж, начнем! Сейчас ухохочемся!
-5-
Дина скрылась за дверью постройки.
Расплатившись с таксистом, Аня ступила на асфальт, и вдруг ей почудилось, что спутниковая тарелка, дернувшись, повернулась им навстречу.
Обрывки воспоминаний, откровений, прозрений хлынули в ее голову. Казалось, весь мир стремится нашептать ей свои мысли. Она едва не упала, но Костя успел поддержать.
-- Укачало? -- участливо спросил он. -- Ничего, сейчас пройдет!
Аня с трудом узнала его и улыбнулась в попытке что-то сказать. Костя почти перенес ее через площадь. Над входом Аня успела увидеть две цифры, которые в то мгновение ничего ей не сказали, и они с Костей заскочили в фойе. Её узнавали, приветливо улыбались, показывали дорогу. И всё больше и больше воскресало в Аниной памяти.
Здесь были судья, адвокат, прокурор из Хамовнического суда. Они кивали ей, словно старой доброй знакомой.
А вот к ним с Костей подошел худой сутулый парень:
-- Привет, что ли? Ну, ты отожгла!
Подсказкой вспыхнуло прозвище: Гоня-хакер. А рядом с ним стояла пожилая женщина -- сторожиха Надежда Ивановна Товарищ. А там -- одна из медсестер клиники, там -- Людмила Ненарокова, у лестницы -- сержант Скачко и дальнобойщик Леха, который привез Аню в Москву. Все растерянные, но веселые.
-- Слава богу! -- говорила сторожиха. -- Живая и здоровая! Вот как чего удумают!..
-- Мы за тебя болели! -- призналась медсестра.
На них таращились, щелкали фотоаппаратами, потом охрана стала теснить лишних их фойе на улицу. Голова у Ани закружилась еще сильнее. Она застонала и, ткнувшись лицом в плечо Кости, простонала:
-- Игал... то есть Айнор! Где ты?! Где?!
-- Вам сюда! -- услужливо подсказал кто-то.
-- Стойте! -- распрямившись, приказала Аня тоном, которому невозможно было не подчиниться, и картинка событий вмерзла в пространство. -- Вам всем следует уйти отсюда сейчас же!
Ни словом не возразив, люди, точно зачарованные, побрели к выходу. Вместе с ними шла охрана телестудии.
Костя смотрел на спутницу изумленно и даже со страхом:
-- Аня? Это ты?
Она повернулась к нему и заглянула в чистые, не то светло-карие, не то темно-серые глаза.
-- Постоянный! -- сорвалось с ее губ. -- Тот мутант больше не властен над тобой! Это сказала я!
Где-то вверху грохнуло так, будто там уронили рояль. Костя покачнулся, и перед глазами у него потемнело.
-- Всё теперь будет хорошо, Постоянный, но ты должен уйти!
Костя сопротивлялся изо всех сил. Аня сморгнула слезу:
-- Я знаю, что держит тебя. Мне тоже нелегко. Я поцелую тебя -- и ты уже никогда больше не вспомнишь обо мне. Так нужно, Постоянный!
Она прижалась к нему и приподняла лицо, встречая его поцелуй. Никто не мешал им в последние минуты, которые длились целую вечность, когда уйти еще невозможно, а оставаться уже в тягость...
-- Ты уйдешь и не оглянешься! -- шепнула она. -- Прямо домой. Свободный и счастливый. И все у тебя будет хорошо! Прощай, мой друг!
И быстрой походкой, развернувшись, Аня пошла по коридору. Костя долго смотрел ей вслед, ощущая, как туман завладевает его собственной памятью, а мысли путаются, словно в полусне...
...Чьи-то руки ухватили и втянули Аню в гримерную. И там она услышала запись начавшегося телешоу "Мегаприкол".
-6-
-- В этот раз на крючке у нашего телеведущего оказалась одна малоизвестная московская певица Анна Зайцева!
Громадный экран за сценой светился. На нем возникло лицо Ани, а потом замелькали кадры видеоролика с комментариями невидимого диктора:
-- Как вам известно, Василий Нагафенов обладает навыками гипноза, что уже не раз позволяло ему устраивать самые головокружительные розыгрыши для "Мегаприкола". Но на сей раз он превзошел самого себя! Воздействуя на сознание Анны, он заставил ее уехать в провинциальный городок В*** и там искать пристанища у незнакомых людей в попытке убежать от Василия. Внимание на экран!
В длинной одежде, сшитой по странной моде, Аня, оглядываясь, бежала к автобусу.
-- А была ли Аня Зайцева? -- внезапно возникая в темном зале рядом с Ириной, якобы Аниной домработницей, вполголоса спросил Нагафенов, никем более не замеченный. -- Может быть, ее и вовсе не было, правда?
Отдавая шоумену поддельный паспорт Ани, хозяйка квартиры на Остоженке, бывшая актриса, которая однажды потеряла голос и вынуждена была уйти со сцены, полюбопытствовала:
-- А все же -- кто она, эта девушка? Петровне моей тоже уж очень интересно! Ну скажите, господин Нагафенов! Ведь все равно сейчас все раскроется и не останется никаких тайн!
-- Передайте вашей домработнице, Ирочка, красавица, -- Нагафенов попеременно чмокнул обе ее руки, -- что много знающий скоро старится...
-- Затем Василий инсценирует похищение Анны из квартиры Ненароковых и заставляет ее окончательно забыть о своем прошлом. Высадив ее у городской психиатрической клиники и отдав ей мысленный приказ обратиться к врачам за помощью, он возвращается в Москву, а программа "Мегаприкол" продолжает съемки скрытыми камерами в лечебнице.
Обескураженное лицо доктора Мищукова.
-- Вот, оказывается, в чем дело! -- восклицает Аркадий Михайлович. -- Надо сказать, вы провели даже меня! Ну конечно, я помню эту пациентку. Ее -- и не помнить! Она представилась именем другой женщины, у нее при себе были даже документы, паспорт. С трудом, но мне удалось извлечь из нее информацию о том, что с нею случилось. Анна говорила, что в юности ее похитил влюбившийся в нее односельчанин, а родители выгнали ее из дома, когда она отказалась от замужества. И ведь как убедительно говорила! Ни одной накладки! Когда несколько дней спустя она выдумала эту... Дину Сольвейго, мы все решили, что таким образом она защищается от воспоминаний о похитителе и "мстит" обидевшему ее мужчине, ведь по легенде эта воображаемая Дина убила своего мужа. Несмотря на то, что запястья пациентки были забинтованы, шрамы под повязками оказались старыми и нехарактерными для картины суицида. Если бы мне сказали, что это рубцы от проволоки, наручников или кандалов, я поверил бы...
Вот Аня говорит с невидимой Диной, вот собирается бежать из клиники. И снова за кадром возникает голос прежнего диктора:
-- Наша сотрудница присоединилась к персоналу клиники за день до побега Зайцевой. Ей удалось получить доступ к картотеке, и она переклеила титульный лист на карте пациентки, где изменила в-ский адрес проживания на московский.
Та самая медсестра, недавно замеченная Аней в фойе, на экране демонстрировала карточку "Зулаевой Айшет" на фоне двери в кабинет доктора Мищукова. Затем, повернув ключ, она входила внутрь и всовывала "амбулаторку" в кипу других карт на столе.
-- Анна решается на побег! Наша сотрудница поставила в известность сторожа клиники, Надежду Ивановну, и та, согласившись на участие в передаче, снабдила беглянку одеждой и обувью. Не забываем, что на дворе был уже конец октября! Ну что ж, в упорстве нашей героине не откажешь! Вот она голосует на трассе, вот ее соглашается подвезти водитель КамАЗа, которого нам потом с большим трудом, но удалось разыскать и пригласить на программу. Анна упрямо движется к своей цели -- квартире на Остоженке. И тут дело принимает крутой, не запланированный нами оборот. За Анной, у которой нет с собой никаких документов, гонится московский милиционер! Наш автомобиль ехал за ними, снимая, на протяжении четырех кварталов!
Лицо сержанта Скачко было вымарано размазанными квадратиками. Не догнав Аню и присоединившегося к ней в продуктовом магазине забулдыгу, милиционер разочарованно махнул рукой и вернулся в кафе дообедать, даже не подозревая, что его снимает скрытая камера. Публика засмеялась без команды клакеров.
-- Вскоре нам удалось вновь выйти на Зайцеву и ее спутника. Им оказался безвестный актер. Поначалу у редакции нашей передачи возникла идея связаться с ним и предложить сотрудничество, но наш неизменный ведущий предложил оставить простор для импровизации. И оказался прав! Но нам было необходимо продолжать слежку за героиней. И в квартиру Константина Архангельского были отправлены наша Марина, -- (В кадре появилась и послала в объектив воздушный поцелуй дама в черном -- та, которую Аня до последнего считала Диной номер два.) -- и один из наших актеров, Сергей, -- ("Муж" Дины пожал одну руку другой над головою, заскакивая вслед за "женой" в Костин подъезд.). -- Скандаля с Анной, Марина успевает прицепить к ее одежде датчик прослушки. А явившийся за якобы супругой Сергей выдает Зайцевой тысячу долларов -- мы ведь помним, что наша героиня оказалась в Москве не только без документов, но и без копейки денег! Правда, Маринина прослушка послужила недолго: в квартире приятельницы Архангельского Анна переоделась для поездки на Воробьевы горы и вместе со свитером сняла прикрепленный датчик.
Кадры Хэллоуина, танец с Нагафеновым, поездка Ани и Кости на Остоженку.
-- Мы могли бы назвать это накладкой, не выкрутись наш телеведущий из создавшейся ситуации. Ирина, домработница Анны, не поняла, о какой Дине идет речь и не узнала голос хозяйки: она решила, что кто-то хулиганит и прогнала ее. Положение нужно было спасать. Василий Нагафенов выходит на прогуливавшуюся возле Манежа домработницу соседей Зайцевой и снабжает ее инструкциями...
Морды лающих шавок и ноги Нагафенова и Петровны, о чем-то негромко договаривающихся...
Кремлевская стена. Аня и Костя, идущие навстречу домработнице с ее сворой...
-- И вот Зайцева, кажется, успокоилась. Динамика пропала. Но раскрываться было еще рано! Ради развития сюжета "Мегаприкол" просит Ирину увезти хозяйку на курорт, где госпожу Зайцеву поджидает еще один большой розыгрыш!
В камеру улыбается "новый русский" Гаврилов в костюме дайвера.
-- Каскадер Игорь Яшин согласился на сотрудничество без колебаний. Надо отдать должное его мастерству: он действительно рисковал под водой!
-- Это моя профессия -- рисковать! -- беззаботно ответил с экрана Яшин-Гаврилов, постукивая кулаком по ладони. -- Привет "Мегаприколу"!
-- И вот мы видим их погружение под воду! Наш ведущий просит Анну сделать снимок и снова под гипнозом внушает ей появление акулы, о которой Яшин как бы невзначай упомянул еще на катере.
Шарахнувшись от воображаемой рыбины, Аня со всего разгона врезается в Игоря. Тот падает на рифы, откуда незадолго до этого выгнал всю живность. Немного "крови" из баллончика, шланг, вырванный из акваланга -- всего этого с лихвой хватило для инсценировки несчастного случая.
-- Начало судебных разбирательств обычно оттягивается на несколько месяцев, а подозреваемых берут под стражу. В нашем случае был "вариант-лайт". Покуда каскадер Яшин благополучно загорал на пляже Хугарды, "Мегаприкол" сфабриковал для дела еще несколько неожиданных фактов биографии Зайцевой и подключил несколько новых "свидетелей" -- конечно же, это были люди из штата программы. Но все-таки одна свидетельница была настоящей!
Бизнесвумен дает показания, утверждая, что никакой акулы не было в помине. Вспышка Аниного гнева, ее лицо, взятое крупным планом...
-- Взгляните, взгляните! А ведь она переживает из-за этого негодяя!
Публика заулюлюкала.
-- Посмотрите на ее глаза! Она в гневе! Она думает, что это лжесвидетель, а на самом деле это единственный человек, который во всей этой истории говорит истинную правду и ничего не знает о розыгрыше!
-- Безобразие! -- громко сказала бизнесвумен со своего места в зале, срывая микрофон с лацкана жакета. -- Я не хочу принимать участие в этом злом фарсе! Вы не люди, вы нелюди!
И под хохот на трибунах и почетных местах для высоких гостей свидетельница покинула зал, а Миносяева внесла в свой блокнот очередное замечание.
Тем временем все узнали подробности телефонного разговора Ани и Нагафенова. Героиня розыгрыша умоляла сказать, была акула или нет. Смех в зале все усиливался.
-- И вот сегодняшний день, господа зрители и телезрители! Он расписан буквально по минутам! Вот Анна Зайцева и ее друг Константин Архангельский приезжают к зданию Хамовнического районного суда, вот появляется наш ведущий -- вы видите? видите этот ажиотаж? -- вот последнее заседание, где нашу обвиняемую "оправдывают". Но нет! Анна уже чувствует: здесь что-то не так! На распутывание этого клубка загадок она подбивает Константина Архангельского. Розыгрыш близится к завершению. В игру вновь вступает Марина и сокрытые в тенях наши телекамеры! Ха-ха!
Аня выходит из гримерной. На ней белая маска. На ней странный наряд -- алое платье с высоким воротником-стойкой, подпирающей затылок. На ней невидимая печать не этого мира.
Она выходит на сцену и останавливается, щурясь и закрываясь рукой от бьющих в нее лучей прожекторов.
Экран погас. Сцена потонула в море света.
Тотчас со своих мест вскочили Муся Кошак, Животчинский и Кашин, сию же секунду отчаянно задирижировали клакеры, и публика, как это и положено восторженной публике, подняла страшный гвалт.
-- Какой у тебя модный прикид! -- щупая ткань Аниного платья, поддела Кошак. -- На Черкизовском урвала?
-- Хо-хо! -- добавил Животчинский. -- Несомненно! В секции "карнавальные костюмы"! Ах, Стеша в ауте! Держите, Аня, я дарю вам свой веер! Вы знаете, сколько он стоит? Это очень дорого! Пусть он будет у вас на долгую память о сегодняшнем дне!
Аня машинально взяла в руку веер павлина-альбиноса.
-- Вот она, наша героиня! Встречаем аплодисментами! -- возникнув на дальних рядах трибуны, Нагафенов направился к сцене. -- Здравствуй, Ананта! Ну что, ты помнишь наш уговор?
Она прищурилась, сняла маску и вгляделась в него. Нагафенов отвесил ей поклон и, взяв за руку, церемониально провел на середину, оставив позади шипящую Кошак, вспотевшего Животчинского и аморфного Кашина.
-- Ах, так ты до сих пор не вспомнила о нашем уговоре, месинара моего сердца? -- вполголоса пробормотал Василий, убирая микрофон. -- Погоди, не отвечай! Ребята! Дайте-ка кадры явления Марины к Архангельскому и нашего разговора с героиней по телефону. Госпожа Зайцева, боюсь, пропустила немного важных фактов из этого увлекательнейшего сюжета.
Аня повернула голову к экрану.
-- ...И вообще, я считаю, что надо эти деньги отдать Косте...
-- Послушайте только, как благородна Анна Сергеевна! -- ядовито прокомментировал Нагафенов под хохот публики и знатных гостей передачи.
Девушка ощутила знакомое покалывание в груди. Ее захлестнуло огненной волной, однако, все еще сопротивляясь, она сжала кулаки.
-- ...Удар его хватил, вот из-за чего! Солнце, воздух, вода и алкоголь -- лучшие друзья инфаркта! Как говорится, чем больше самоубийц, тем их меньше, -- сказал Нагафенов на экране, а потом с дьявольской ухмылкой поднес микрофон к своему мобильнику, чтобы записать Анин ответ:
-- Перестаньте кощунствовать! Человек ведь был!
В последний раз окинула она взглядом истерически визжащий от смеха зал, потные полупрозрачные маски-рожи, шныряющие камеры и Нагафенова -- его плотского и хорошо различимого. Отшвырнула маску и веер стилиста.
Уже припадая тяжелой грудью к полу, услышала, как высоко, за спиною, хлопнули огромные крылья, как в ужасе заорала публика, пытаясь уцелеть в огненном шквале, и как, покинув тело Нагафенова, взмыл в воздух Ваццуки в своем истинном обличии, в старых шрамах, когда-то оставленных такими же безумными людьми, как эти, и с оглушительным ревом смел раскаленным потоком то, что не успела сжечь она...
-7-
-- И все новости к этому часу. Сегодня во время съемок очередного выпуска телешоу произошел крупный пожар в здании 66 канала. Прибывшие к месту происшествия пожарные успели затушить лишь хозяйственную пристройку. По предварительной версии, возгорание случилось в результате неисправности электропроводки в студии и несоблюдения противопожарных норм. Следствием отрабатывается также версия теракта, хотя никто из свидетелей в близлежащих зданиях факта взрыва не подтвердил. Напоминаем, что после семнадцати часов центр столицы затянуло густым туманом, по причине чего опереться на показания небольшого количества очевидцев оперативная группа не сможет. Высказываются также совершенно мистические предположения, но мэр Москвы Юрий Лужков призвал население не вдаваться в панику и придерживаться здравого смысла. Ведется следствие. А теперь к международным новостям...
Щелк!
-- ...а мы вернемся к вам после блока рекламы. Оставай...
Щелк!
-- Сегодня в Москве в районе Останкинской башни -- новое происшествие. Корреспонденты канала "Страна Гетто", конечно же, сразу выехали на место событий. Итак, мы на связи с нашим спецкором. Михаил?
-- Да, Тамара, я на месте! Чудовищный туман! Как видите, мало что можно различить. Ко всему прочему из-за тумана очень плохо рассеивается дым...
-- Вы нам главное скажите, Михаил...
-- Главное -- пожарные нашли три канистры из-под бензина. Возможно, именно они и стали причиной пожара.
-- Да нет же, Михаил, -- главное!
-- Никто, увы, не выжил. Сами видите -- одни угли!
-- А может быть, у вас есть случайный очевидец, Михаил?
-- Конечно! У нас есть совершенно случайный очевидец, Тамара! Представьтесь!
-- Светлана Николаевна я, уборщица вон из той телестудии...
-- Канала "Блеск"?
-- Ага, его! У меня тут брат работает, на кладбище. За могилками, значит, приглядывает. Ну я, значит, как освободилась, так и к нему, проведать. Только он мне навстречу, а там, за деревьями, вдруг как полыхнет! Етит, думаю... ыч, простите, бога ради!
-- Ничего-ничего!
-- Глядь -- а там горит что-то, столб огня, значит, прям до неба. А что горит -- в тумане-то не видать! Я уж грешным делом подумала, что "Блеск" наш, пфу-пфу-пфу! Как мы, значит, кинулись с братом сюда, он пожарным звонит, вызвать, значит. А тут вдруг из дыма -- раз! -- какие-то птицы, не птицы... Грома-а-адные! И в сторону башни! Не разглядела я, кого ж в таком тумане разглядишь?
-- И брат видел?
-- Так обязательно! Ящеры, говорит, летающие!
-- Значит, ваш брат разглядел их лучше вас?
-- Да он и помоложе, и дальнозоркость у него, а я близорукая. Наверно, разглядел, раз говорит. Он брехать зря не станет, не из таких.
-- И что они делали на башне?
-- Да кто их знает, окаянных? Саму башню-то не видать уже было -- и темно, и туман... Только полоски от освещения, да и то еле видимые...
-- Вам спасибо, Светлана... э-э-э... Николаевна, а я снова на связи. Тамара?..
-- И кто их знает -- птицы, ящеры?.. -- задумчиво бормоча, уходила прочь Светлана Николаевна, в сердцах плюнув напоследок себе под ноги: -- Все одно -- чертовщину развели, демократы клятые!
Эпилог
-1-
Как неприкаянный, бродил по старой Москве Константин Архангельский, всеми силами стремясь понять, отчего так тянет его златокупольный храм Христа Спасителя. И войти туда входил, да только не становилось ему легче, и с каждым часом чувствовал он, как безвозвратно покидает его по крохам что-то, что было им самим. Костя считал, что помнит не все: несколько дней выпали из его жизни, и он помнил лишь эпизоды, хотя запоями не страдал никогда, да и помрачения рассудка его не мучили. Мать, Елена Михайловна, однажды звонила из Астрахани и просила напомнить, что именно просил он узнать от коллег в городе В***. Пожаловалась на память. Тут Костя и понял, что дело нечисто и что произошло что-то, изменившее жизнь его навсегда. Но в какую сторону? Ему казалось, в худшую.
Прошла тягостная зима с новогодними праздниками без веселья и торжествами без величия. Город изо всех сил демонстрировал радость, и становилось ясно, что никакой радости-то и не было в помине.
Странности произошли с Архангельским и в его театре. Еще в конце осени ему совсем перестали давать роли -- а он и не просил. Половина коллег с ним уже не здоровалась, как будто Костя по щелчку пальцев всемогущего факира вдруг обратился в человека-невидимку.
К Новому году он успел набрать заказов и вместе с Верой, легко вошедшей в образ блондинки-Снегурочки, "дедморозил" все праздники. А потом стало совсем туго. Казалось Косте, что из всех прежних друзей не отвернулись от него только Толян, Ванька, Валерыч и, конечно, добрая Вера.
И вот первого апреля, открыв электронный почтовый ящик, Архангельский увидел письмо, которое счел несомненной, да к тому ж без всякого остроумия шуточкой, а потому стер и забыл. Но адресант оказался настойчивее. Через две недели его послание ворвалось в квартиру Кости вместе со звонком почтальона, доставившего письмо в заграничном конверте, утыканное кучей оттисков и залепленное марками.
-- Все будет хорошо... -- машинально пробормотал он и смутно почувствовал, как не хватает ему чего-то, связанного с этим "хорошо".
В точности повторяя электронный текст, также составленное на английском языке, письмо было приглашением на съемки "в экранизации романа русского писателя Михаила Булгакова". Режиссера представили как "молодого и начинающего, но уже успевшего заявить о себе в Голливуде несколькими короткометражками".
"Если Вы готовы рискнуть, м-р Архангельский, свяжитесь с режиссером вот по этому почтовому или этому электронному адресам. Номер его телефона"...
Трубку поднял мужчина с приятным голосом и ответил на чистом английском:
-- Алло? Майкл Палефф слушает вас!
И Костя понял, что готов рискнуть и уехать хоть к черту на кулички ради того, чтобы сыграть в картине бывшего соотечественника роль "хорошего русского".
-2-
Ариадна Сергеевна Миносяева была единственной из зрителей злополучного телешоу "Мегаприкол", кому удалось выжить и уцелеть в том пожаре. За это Ариадна Сергеевна бесконечно благодарила слабость своего желудка и шаурму, проданную ей пасмурным продавцом с солнечного юга.
Перед самым началом пожара в студии несвежая пища сделала свое дело, и госпожу Миносяеву прихватило так, что ей едва удалось добежать до уборной. Но даже там, в кабинке, она слышала всё -- и смех публики, перешедший в истерический вопль, и грохот падающей аппаратуры, и страшный рев неведомых зверей. А когда в туалет потянуло дымком, Ариадна Сергеевна не стала напрасно блуждать по коридорам в поисках схемы эвакуации, а сделала пожарным выходом окно, грохнув по нему своей сумкой с ноутбуком.
В отсветах огня увидела она силуэты быстро и легко удалявшихся прочь летучих существ и могла поклясться, что это были отнюдь не какие-нибудь орлы или коршуны.
После этого свой загончик на графоманском сайте Ариадна Сергеевна переименовала, и теперь он назывался "И не горим, и не тонем!". Стала она частенько захаживать к уфологам, а в статьях писала о том, что телестудию Нагафенова сожгли драконы.
Стоит ли удивляться, что через пару недель на пороге квартиры госпожи Миносяевой возникло два белых человечка, вызванных встревоженными соседями по лестничной клетке, которые все это время не были охвачены ее пристальным вниманием на предмет сбора денег в пользу голодающих летучих мышей, стрижей и голубей города Москвы, либо для борьбы с бесчинством несознательных граждан, что не желают ходить на выборы.
Одним словом, вскоре в загончике Ариадны Сергеевны появился еще один заголовок: "Записки из Кащенко", и в этих мемуарах она обличала всех противников теории Дарвина, равно как и ее сторонников, и торжественно клялась, будто лично видела живых драконов, лишивших ее тихого семейного счастья с Василием Нагафеновым, который перед тем как сгореть на сцене, пламенно предлагал ей руку и сердце.
Но с ней отчего-то уже никто не спорил и не ругался...
-3-
С приходом лета Айшет становилась чуть веселее. Лето всегда напоминало ей о доме, воздух пьянил и кружил голову.
И вот, придя домой после очередного пресного рабочего дня, она услышала в квартире трель телефонного звонка. Руки задрожали: если кто-то звонил на домашний, вести были очень важными.
Айшет не сразу узнала голос сестры Лейлы, хоть и говорила та на родном языке. И не сразу поняла ее.
-- Что, Лейла? Что? Скажи еще раз!
-- Я говорю, с отцом нашим было плохо. Он теперь плачет и хочет, чтобы ты вернулась домой.
-- Дада?
-- Он говорит: "Я виноват перед Айшет, найдите ее, она самая моя любимая дочка, пусть придет и живет дома, если сможет простить обиду".
Глаза Айшет засияли:
-- О, Аллах! Не было обиды, так и скажи ему! Я сейчас еду, Лейла! Я прямо сейчас приеду домой!
И только теперь поняв, как надоела ей и чужая квартира, и чужой серый город, и навязанная ей чужая жизнь, она бросилась собирать вещи.
А город В*** даже и не заметил утраты, как ничего не изменилось и в столице с исчезновением нескольких селебрити. И психиатрическая клиника на Тепличной живет прежней жизнью по давным-давно установленному распорядку; и сын Ненароковых так и получает в школе двойки, предпочитая урокам велосипед и компьютерные игры; и дальнобойщик Леха, как всегда, курсирует на своем КамАЗе в Москву и обратно; и Надежда Ивановна Товарищ каждый вечер пересаживает своего пса на длинную цепь, а ее внук, Гоня-хакер, водится с загадочными людьми, приносящими ему загадочные заказы. И даже кондукторша старого трамвая не устает думать о том, как же ненавистны ей лица всех этих пассажиров, весь этот город и вся эта не заладившаяся жизнь.
Впрочем, наверное, так и должно быть в мире Дуэ, покинутом настоящими хогморами?
Или нет?
-4-
Это был самый грандиозный праздник в Кирраноте за последние несколько сотен лет. Все-таки не каждый день правительница Целении сочеталась браком с правителем Цаллария и не каждый день мирились два издревле враждующих государства.
Казалось, все жители мира собрались в Афросте близ замка правителей Ралувина поглазеть на свадьбу месинары Ананты и месинора Ваццуки.
Благосклонно улыбнулась Ананта при виде своего телохранителя Айнора, и тот поклонился ей, едва скрывая обожание в глубине серых глаз. А Ваццуки удивил всех приближенных, спустившись к нему с трона и протянув руку.
-- Благодарю, Айнор, -- сказал он. -- Вы сделали многое и будете вознаграждены.
Телохранитель удивленно взглянул на него:
-- Месинор?
-- Не возражайте! -- и правитель Цаллария крепко пожал ему руку.
-- Нет большей награды, чем служба вам, ваши величества, -- ответил тот, еще раз поклонившись и отступая.
Влюбленными глазами смотрел Ваццуки на свою невесту и не отходил от нее ни на шаг.
"Да, -- сказала она в тот день, когда, коснувшись шпиля чужеземной башни, они вернулись в родной мир, -- мы не вечны, меняются устремления людей и даже хогморы нуждаются в продолжении себя. Я готова заключить с тобою брак, Ваццуки, и вернуть в этот мир Пятого, став его матерью. Но знай: я не желаю кровопролития на Рэанате!"
И Ваццуки склонился пред ее мудростью.
Отгремели канонады по случаю праздника. Усталые, натанцевавшиеся горожане и гости Афроста разбрелись кто куда. И тогда зажглись факелы в ритуальном зале Оплота Ралувина.
Неспешно приблизился к алтарю Ваццуки и возложил на него свой амулет -- большой черный камень с выгравированной в нем картой мира, материками Кирранота и Рэанаты. Между континентами, на острове Стонов, зияло узкое отверстие.
Следом взошел Кей-Манур. Он вставил в отверстие нижнюю часть ключа в виде креста с петлей, а петля оказалась надежным креплением для хрустального черепа, установить который выпала честь тоже Кей-Мануру.
Ананта погрузила свою заколку в углубление над переносицей черепа.
Шесса надела на сооружение свой амулет.
Череп воссиял. Свет бил из него, точно новоявленный родник. Хогморы стояли вокруг Алтаря и молчали.
Ваццуки еще раз приблизился к сооружению и подставил бокал под светящуюся струю. Она переполнила его, излилась за края, и тогда правитель Цаллария поднес сосуд своей жене.
-- За возвращение Альвинора! -- произнес он.
Ананта прикрыла глаза и осушила бокал до дна.
-5-
В покоях замка Ваццуки подхватил ее на руки и закружил по комнате.
-- Тебе понравились обычаи людей Дуэ? -- спросил он, снимая маски с себя и с Ананты. -- Так подари и мне свой поцелуй! Подари и прости за тот глупый розыгрыш.
Ананта глядела на шрам, исказивший его красивое от природы лицо и вспоминала ту безумную войну, пришедшую с зараженной Рэанаты. Она знала, что все тело его покрыто такими же рубцами, и даже крыло, из-за которого ему теперь так тяжко подниматься в воздух в истинном обличии. Непонятное, удушливое чувство захлестнуло ее, и она крепко прижала к себе Ваццуки, целуя в губы, в щеки, в лоб, гладя по волосам, обнимая:
-- Я была наверху, но жизнь сбрасывала меня и вниз. Я знаю чувства людей, ползающих на дне. И если даже они находят в себе силы жить, любить и заботиться о близких, то смеем ли мы поступать иначе?! Да, я проиграла в нашем с тобой споре, я не верила, что люди способны вызвать во мне запретный гнев. Но и ты смошенничал, друг мой, ведь мы не уговаривались о путешествии в Дуэ!
Ваццуки засмеялся:
-- Но не уговаривались мы и о том, что его не будет!
-- Не спорь!
-- Хорошо, не буду, моя месинара! -- покорно признал он.
-- То, что я видела в Дуэ... Нет, я не допустила бы этого похода на Рэанату! И обещай мне, что войны с дикарями не будет больше никогда!
-- С легким сердцем, моя месинара! Тем более, Шесса обхитрила меня, и твой верный телохранитель каким-то способом, о котором я не хочу и знать, раздобыл амулет Альвинора...
-- Люди могут больше, чем сами себе позволяют, мой месинор, -- Ананта снова поцеловала его. -- И, знаешь, мы должны дать им шанс...
-- Хм! Дикарям Рэанаты или сумасшедшим Дуэ?
-- А какая между ними разница, мой месинор?
Примечания
Конец романа
Замысел: весна 2007 г. Написание: май -- сентябрь 2009 г.