Жизнь бабушки Шуры
- Какие ещё обои? – спросил Серёга, закусывая водку оставшимся после селёдки репчатым луком.
- Как какими простыми обоями, в цветочек, которые на стенку приклеивают – ответила хозяйка.
Пока Серёга разглагольствовал с хозяйкой об обоях, батя налил ещё по стопке.
- Будем – предложил он сыну, и опрокинул в рот водку.
- Будем, батя будем, лишь бы водка не кончилась – пролепетал сын заплетающимся языком, но пить не стал.
- Надо по реже стопки метать, а то под стол свалюсь, лучше бабушку послушать – подумал он про себя.
-Так обои ведь бумажные, а бумагу разве едят? Мы в карантине как сильно голодали, но бумагу жрать, в голову не приходило.
- Хозяйка, покачав головой, цыкнула языком, в беззубом рту и с горечью произнесла.
- Значит, плохо голодали, вот поэтому и не приходило в вашу голову. Что можно есть, кроме обычной еды?
- Да я бы не сказал что плохо – ответил Серёга, обиженным голосом и опрокинул в себя оставленную им в стопке водку.
- Если хотите, я вам всю свою жизнь расскажу, от рождения и до старости – предложила бабушка Шура.
- Валяй, рассказывай – пролепетал Серёга и, уткнувшись носом в стол, засопел.
Мать Серёги, молча наблюдавшая за пьянкой мужа и сына, горестно вздохнув, произнесла – расскажи хоть мне, что ли? Этим двоим, похоже, уже всё равно. Муж в подтверждение её слов, громко рыгнув, свалился со стула на пол и тоже уснул.
- А может, лучше мужиков уложим, а то валяются как свиньи на полу, не дай Бог, укусит ещё кто.
- Кто их дома укусит? – удивилась мать. Если только я со злости покусаю.
- Э, милая моя, знаешь, сколько тут всякой гадости по ночам ползает. Фаланги, скорпионы, маленькие правда, но ядовитые ужас, бывает и змея заползёт, так что на полу спать опасно, если только овечью шкуру под себя постелить – стала пугать Шура.
- Какие ещё такие фаланги? – удивилась мать.
- Ты не удивляйся, а давай бери сыночка за руки, а я за ноги, и понесли его родимого в спальню. Потом за муженьком твоим вернёмся – тараторила старуха.
Серёга, сквозь пьяный сон слышал, как его взяли за руки, за ноги и куда – то понесли. Потом он слышал, как с него снимают одежду, как ревит мать, а чей – то голос говорит.
- Не плачь, пройдёт, пройдёт, я тоже этой заразой в лагере переболела.
Затем Серёга слышал, как принесли отца, его богатырский храп, голос матери и опять провалился в глубокий сон.
- Дети в школу собирайтесь, петушок давно пропел – услышал он знакомую с детства поговорку. Открыв глаза, Серёга увидел отца стоящего над ним и держащего в руках стакан с водкой.
- Вставай дитятко, похмеляться будем – предложил отец, крутя перед лицом сына, полным стаканом водки.
- Всё мне что ли? Одному столько не выпить, давай пополам?
- Конечно пополам, и столько – то еле выпросил – возмутился отец и, отхлебнул половину, налитой в стакан водки. Крякнув, он вытер рукавом рубахи губы, и протянул оставшуюся половину водки сыну.
– На, пей, не мучайся, да пойдём, бабкины байки слушать, тихо будем сидеть, может ещё нальют.
- Что ещё за байки, она, что сказочница что ли? – приподымаясь с кровати, и беря из руки отца стакан с водкой, спросил Серёга.
- Может и сказочница, откуда мне знать, вчера вроде вместе отключились, ты слышал, как тебя тащили?
Серёга задумался, в его памяти возникли чьи – то голоса, они говорили про пауков, и змей. Потом в памяти всплыло, как плакала мать, больше ничего существенного Серёга вспомнить не смог.
- Вроде помню, но плохо.
- Тогда умывайся, и приходи на кухню, все уже там – предложил отец и, покачиваясь, вышел из комнаты.
Корзун сел на кровать, поставив голые ступни на холодный пол.
- Брр – вырвалось у Серёги, он резко оторвал ступни от пола, к горлу подкатила тошнота.
- Надо всё же похмелиться – подумал Корзун, и выпил остаток водки, сразу полегчало, тошнота прошла. Серёга посмотрел на забинтованные грязными рыжими от гноя бинтами, ноги. Бинты бы как поменять, нельзя, что бы мать видела, разревётся ещё – промелькнуло в голове.
Подумав, он встал, надел спортивные брюки и закурил.
- Умыться или полениться маленько, лучше поленюсь, я вчера умывался – докурив, Серёга пошёл на кухню.
Родители и хозяйка, сидели за столом, и пили чай, по середине стола стоял большой блестящий самовар и парил.
- Ну, вот, а я то дурак, думал, что вы похмеляетесь, а вы чаи гоняете – с сожалением произнёс сын, усаживаясь за стол, рядом с матерью. Мать, ты чего ночью плакала?
- Ноги твои меня напугали, а ещё больше бинты, поменять бы их надо – чуть не плача, ответила мать.
- Да я тоже так думаю, только где взять бинты, не знаю.
- Слушай Серёга, неужели в нашей армии, даже бинтов на всех не хватает? – влез в разговор батя.
- Что, значит, не хватает, их вообще нет, эти бинты я у Малика в ЗИПе взял, а ты не хватает – поддел отца сын.
- Шура, а на станции аптека есть? – спросила мать у хозяйки.
- Аптека, есть, но только бинтов ты там не купишь, разве марли продадут, и то если скажешь что для солдата – посоветовала старуха.
- Тогда пойду, схожу, чаю я уже попила, а похмеляться мне не надо – глядя на мужа, зло сказала мать. Пойдёшь со мной? – спросила она у отца.
- Не пойду, тяжко мне, купи нам лучше пивка – попросил муж.
- Куплю я тебе и пива и себца с манинотой – рыкнула мать, одеваясь. Батя сник и, взяв чашку с чаем, стал громко на него дуть, при этом, бубня себе под нос – вот так всегда, как работать так Мусса, а как жрать, так татарин.
- Чего пыхтишь, козёл безрогий, возьми в сумке недопитую водку, а то издохнете на пару, пока я в аптеку хожу – снисходительно сказала мать, и вышла из дома. Батя выскочил из – за стола как ошпаренный, и убежал в спальню.
- Вона как его раззадорило – засмеялась бабка. Отец вернулся ровно через минуту, держа в руке начатую бутылку водки.
- Подставляй свою чашку, похмелимся по настоящему – предложил он сыну. Серёга подставил чайную чашку, водка наполнила её, издавая резкий, но радующий душу запах. Корзун выдохнув, залпом выпил целую чашку водки, и искоса посмотрел на отца, тот уже разделался со своей порцией и, закусывал солёным огурчиком.
Вылив в рот последнюю каплю водки, Серёга понюхал корочку чёрного хлеба и предложил:
- Пойдём, покурим отче? Хозяйка до этого, молча следившая за происходящим, прервав молчание, произнесла:
- Курите здесь чего бегать, вчера курили, не стеснялись.
- Шура, ты вчера порывалась рассказать про свою жизнь, да так и не рассказала, может, сегодня расскажешь? – попросил Батя.
Хозяйка спокойно допила свой чай, перевернула чашку верх дном, и, поставив её на блюдце, спросила:
- С самого рождения рассказывать или?
- С самого рождения, ты наверно до революции родилась?
- До неё родимой, до неё, когда на площадях закричали, долой царя батюшку, мне уже седьмой годок стукнул – пояснила старуха. А уж когда временное разогнали, а большевики грабить начали, да людей стрелять, я уже совсем большая была, хоть замуж выдавай – засмеялась Шура.
- Ты чего ерунду мелешь, старая карга, когда это большевики народ грабили, да людей стреляли – полез в пузырёк отец.
- Ты тоже в то время жил да? Или со слов историков говоришь? Ты если всё знаешь, сам и рассказывай – обиделась бабка.
- Нет, я родился намного поздней, но я член коммунистической партии, и врать тебе не позволю.
- Ну, тогда нечего было и просить, что бы я рассказывала, взял бы учебник истории да почитал. Там всё правильно написано – и бабка, встав со стула, и что – то, бубня себе под нос, ушла в коридор.
Батя, тоже насупившись, закурил сигарету и стал разливать водку по чашкам.
- Давай выпьем – предложил он сыну и, не чокаясь, вылил себе в рот, целую чашку водки.
Серёга, выпив половину, отставил в сторону чашку и недовольно сказал.
- Батя, ну чего ты, пусть бы балакала, ведь она жила в то время, ей лучше знать, что и как было. А ты взял и влез, хозяйку обидел, давай вернём её назад.
Батя, глотавший дым большими затяжками, сморщился и сквозь зубы процедил:
– Ладно, уж позови эту белогвардейскую агитаторшу.
- А чего я то, ты прогнал ты и возвращай – возмутился сын.
Отец недовольно зыркнул глазами на сына, но всё же встал, и пошёл в коридор. Бабушка Шура стояла на крыльце, и разговаривала через забор с соседкой, ковыряющейся в своём огороде.
- Не так сажаешь, не так – кричала она соседке. Та молча кивала головой, но делала всё по – своему, не обращая внимание на советы Шуры.
- Александра Васильевна, извините меня за несдержанность, пойдёмте домой – сквозь зубы процедил отец.
- Вот, вот несдержанность, именно так, разве я тебя против советской власти агитировать собиралась. Я тебе поведать хотела о судьбе моей горемычной, а ты старая карга.
- Ладно, уж пошли, доскажу – и старуха, сбивая домотканый половичёк, зашаркала по коридору. Хозяйка с удовольствием уселась на свой стул и хитро спросила – на чём я там остановилась?
- Ох, хитрая бабка, хочет, что бы мы повторили, как большевики людей расстреливали, не быть этому. Ты замуж собиралась – хитро улыбаясь, произнёс Серёга.
- Когда это я замуж собиралась, мне было тогда, пацанка в общем, ну, ладно слушайте дальше. Ну, вот в октябре к власти пришли большевики, во главе с немецким шпионом Лениным, и брехуном Троцким.
Батя, аж со стула подскочил от таких слов, но спорить не стал, просто сморщился как от лимона, и ушёл. Старуха довольная своей победой продолжила:
– Все думали, что большевики месяц, ну два, больше не продержатся, а они вон как долго правят, ни чего их не берёт.
- Раз сами большевики уходить не пожелали, недовольное ими население решило устроить гражданскую, Уж кто на них только не нападал и немцы, и чехи, и офицерьё, ни чего не помогло всех победил, мужик с солдатом и матросом.
После победы, приступили к строительству светлого будущего, под чётким руководством большевицких вожаков. Ох уж и натерпелись мы, голод, тиф, мать умерла, остались мы вдвоём с отцом. Да и мы бы сдохли от голода и болезни, да у отца сеструха в деревне жила. Вот с её помощью и выкарабкались, дождались светлого будущего под названием НЕП. Я сама больше в деревне жила, чем в городе, на коровьем молочке, да сметанке, может поэтому и блокаду пережила. На смену НЕПу, пришёл отец народов, великий Сталин. Поначалу всё тихо было, но тишина продолжалось не долго, и опять начались аресты и расстрелы.
- Если всё так плохо стало, зачем тогда революцию делали, жили бы при батюшке царе – раздался батин голос.
Серега повернул голову, отец стоял в дверном проёме и курил.
- Да я себе этот вопрос тоже много раз задавала, и выхода не находила, нет ответа на этот вопрос, что сделано, то сделано – ответила рассказчица.
- Ну а что дальше было? – не утерпел Серёга. Его очень заинтересовал рассказ старухи, про Троцкого он с детства слышал поговорку, «врёшь как Троцкий», и поэтому не удивился её рассказу. А вот про большевиков, что они расстреливали людей, а Ленин, великий Ленин, с именем которого люди шли на смерть, был немецким шпионом, Корзун слышал первый раз в жизни.
- Дак что дальше было? – опять спросил он у старухи, наливавшей себе чай.
- Дальше – старуха задумалась. Дальше великий вождь народов, пересажал и перестрелял, всех своих сподвижников и соратников. Оставив около себя, только близких, безропотных друзей.
- Ты то хоть от, куда всё знаешь, что Сталин перестрелял всех соратников, они же в Москве жили, а ты в Ленинграде – опять влез отец.
- Как от куда! – воскликнула хозяйка. Всё началось с Ленинграда, первым был С. Киров первого декабря 1934года, сотрудник НКВД Николаев, застрелил Кирова – выпалила прямо в лоб отцу, старуха.
- Да ты то откуда всё это знаешь, тебе, что сам Николаев рассказал. Но если и застрелил, при чём тут Сталин, он что ли стрелял в Кирова – возмутился батя.
- Весь город потом частушку пел, «Сталин Кирова убил», дальше, к сожалению, не помню, старая стала – ответила хозяйка. Ну, а дальше пошло как по накатанному, лишнее слово и тебя забрали. Сосед напишет донос, и глядишь у подъезда «чёрный воронок» стоит. Отец из деревни привёз сала, сосед зашёл кусочек сьел, а утром отца забрали.
- За что забрали? – спросил Серёга.
- Сначала обвинили, что магазин обокрал. Потом что с деревенскими «кулаками» покушение готовил, на отца народов, и через два месяца расстреляли. А ведь он был рабочим, настоящим рабочим не то, что нынешние тунеядцы.
- Ах, вот почему, ты злобствуешь? Отца «кулака» советская власть расстреляла – вскипел, словно чайник, отец.
- Да, и за это тоже, мне, что надо было спасибо сказать, этой власти. За то, что она меня без родителей оставила, в двадцать пять лет, и из квартиры выгнала – возмутилась Шура.
- Таких как ты, наверно много было? – спросил Серёга, решив разрядить обстановку.
- Может и много, я не считала. Мне от этого не жарко, не холодно, загнали глупую девчонку, в полуподвал в маленькую комнатёнку. Там одни уголовники жили, да алкаши, на работу ни куда не брали, на что жить?
Что жрать?
На паперть идти, да?
- За чем на паперть, ехала бы к тётке в деревню, в колхозе работать, там замуж бы вышла – предложил отец, продолжавший подпирать плечом дверь.
- Тётку с мужем и детьми отправили в ссылку, я даже не знаю куда. Об их судьбе ничего не слышала, пропали, может, расстреляли, может, с голоду умерли. А может, от болезней, в то время они ох как свирепствовали. Царство им небесное, безвинно убиенным – перекрестившись, запричитала бабушка.
- А замуж – то чего не вышла? – не успокаивался отец.
- Так кто ж меня возьмёт, дочь врага народа, со мной даже здороваться не желали. Хорошо, хоть на работу сумела, устроится – добавила старуха.
- Куда? В НКВД на соседей доносы строчить – пошутил Серёга.
- В зоопарк, дерьмо за животными убирать – ответила Шура.
- Может, поэтому и на свободе осталась – вздохнула старуха, и стала наливать себе чаю.
- Давай тоже, помаленьку, дерябнем – предложил отец Серёге.
- Я вам дерябну, по морде – услышали они голос матери.
- Явилась, не запылилась и сразу с криком – возмутился отец, и разлил водку по чашкам. Мать прошла, разделась и, поставив сумку на диван, с облегчением вздохнула – ну и очереди тут у вас.
- За хлебом, что ли стояла? – спросила хозяйка.
- Да везде, а в хлебном вообще засада, все ждали, когда придёт Ташкентский поезд – возмутилась мать.
- Купить – то сумела чего? – поинтересовался сын.
- Сумела, вот все бинты забрала в аптеке, три буханки хлеба, сумела вырвать, всем давали по одной, я сказала что солдату. Мазь вот тебе ноги мазать, ну ещё кое - чего – ответила мать.
- А вы о чём тут так с интересом рассуждали? – спросила она.
- Я им о своей жизни рассказывала – ответила хозяйка.
- Ну, так продолжай, я тоже послушаю.
- Вот так до самой войны в зоопарке и проработала – продолжила свой рассказ старуха. В сорок первом всех животных эвакуировали, а меня уволили. Сунулась я туда, сюда, опять нигде не берут, иди, говорят на фронт.
- Пошла, фашистов бить, или тоже не взяли? – поддел её отец.
- Почему не взяли, взяли, только комиссовали сразу, по причине отсутствия пальцев на правой ноге.
- А чего ты не хромаешь, пальцы выросли что ли? – спросил, ухмыляясь, отец.
- Батя хватит тебе, дай человеку рассказать – возмутился, Серёга.