Голод месть Рустама
Призывники находились в карантине пятнадцать дней, они уже привыкли к тому, что это надолго, что возврата к старой гражданской жизни не будет. Что нужно привыкать как –то приспосабливаться к этой армейской действительности. Детство и юность закончились, они утекли, как песок в песочных часах, и возврата к старой жизни нет. Они умерли навсегда, остались только воспоминания. Да ещё сны, сны о счастливой весёлой прошедшей жизни. Эти розовые сны посещали призывников каждую ночь, будоража их память счастливыми минутами. А, проснувшись, мальчишки снова попадали в эту страшную действительность. Реальность была по настоящему страшной, это только в книжках пишут, что надо стойко переносить все тяготы воинской службы. На самом деле это не так просто, армия совсем не такая, она не похожа на ту, про которую рассказывают в книжках и показывают в кино. Вот эту армейскую суть и сумели вбить за пятнадцать дней в головы мальчишек, офицеры и старослужащие. Всего лишь пятнадцать дней потребовалось, что бы ребята поняли, что они здесь ничто пустое место, рабы, предназначенные выполнять всю тяжёлую грязную работу. Делать за старослужащих и офицеров всё –то, что они считают нужным. И продолжаться это будет, пока не придут новые призывники, будущие рабы. Эту науку и сумели осмыслить мальчишки в столь короткий срок. Даже в страшном сне ребята не могли себе представить, что такие испытания их могут ждать в хвалёной Советской армии. Человеку не знакомому с этим показалось бы что ничего страшнее с ним уже не может случится, но страшнее всего оказался голод. Новобранцы за пятнадцать дней карантина, оголодали так, что почти все похудели килограмм на десять, а может и больше. Их кормили какими –то отбросами, кормом для свиней. Но и отбросов давали так мало что мальчишки постоянно ходили голодные, готовые сожрать в любой момент, всё что шевелиться. Голодных обмороков пока не было, но всё двигалось к этому. Приходя в столовую, а если точнее в свинарник, мальчишки так называли её между собой. Серёга, сглатывая слюну, вспоминал бабушкину картошку в мундирах, которой она кормила куриц.
- Вот бы сейчас этой картошечки – мечтал он.
Но вместо картошки ему подавали недоваренную перловую кашу и суп похожий на воду, оставшуюся после мытья посуды. Суп или щи, были ужасны, в алюминиевом бачке, который подавали на десять человек. Было четыре или пять плохо очищенных картофелин, а сверху обязательно плавал кусок жиру, жёлтого, как хозяйственное мыло цвета. Этот кусок сала, всегда доставался сержанту. Разливающий как обычно, клал его в тарелку сержанта. То ли хотел выслужиться, то ли натура у него была такая гнилая. Ребята несколько раз предупреждали черпака, но ничего хорошего из этого не вышло, жир продолжал плавать в тарелке сержанта. Тогда разливающего просто взяли и избили, но и это не помогло, а стало ещё хуже в придачу к лизоблюдству он стал ещё и стучать на всех сержанту и офицерам. Ребята ему устроили тёмную, он три дня проходил, волоча за собой ногу, и настучал офицерам. За избиение товарища, лейтенант с капитаном, четыре часа продержали всё отделение на плацу с поднятой ногой, требуя признаться, кто, участвовал в избиении. Но в этом никто не признался, и всё осталось по –старому. Лизоблюд выкладывал сержанту всю гущу и кусок сала, а ребята, хлебая воду алюминиевыми ложками, с завистью смотрели.
Как сержант, пожевав жёлтый, словно мыло кусок сала, бросал его под стол. Добычу тут же хватали снующие по всей столовой коты, и с мяуканьем и, рычаньем раздирая его, уносились проч. Свора котов, носилась по столовой, не обращая на солдат, ни какого внимания.
- Пусть бегают, зато крыс не будет – говорил старый брюхатый прапор, заведующий столовой. Но крысы тоже бегали, рядом с котами, те на своих соседей, не обращали ни какого внимания.
Единственное что спасало призывников от голода, это кусок сахара и хлеб, который ребятам иногда удавалось достать в хлеборезке.
Хлеборез, узбек, был уже дедом, и видно из жалости к новобранцам, подкармливал их хлебом. Не боясь того, что его накажут за недостачу хлеба. Как–то раз к Серёге подбежал Мишка, весь взъерошенный и, переводя дыхание, предложил.
- Пошли быстрее, там луковую шелуху выкинули.
– Ну и что? – удивлённо спросил Серёга.
– Как, что, там целые луковицы попадаются, пошли, пошли – заторопил его Мишка. Мишка притащил Серёгу за столовую, там была целая гора луковой шелухи. Человек десять призывников перебирали её, выбирая целые луковицы. Луковицы были маленькие, не больше пятикопеечной монеты, но это был настоящий репчатый лук. Серёга достал маленький перочинный ножик, очистил луковицу, и стал с наслаждением её жевать.
– Ты чего, без соли? – спросил незнакомый парень.
– На, возьми – и он протянул Серёге спичечный коробок с солью. Серёга взял щепотку соли и положил её в рот, репчатый лук с солью это настоящие блаженство.
– Как мало надо человеку для счастья.
– Сказал бы мне кто - нибудь месяц тому назад, что я буду с наслаждением жевать репчатый лук, я бы рассмеялся ему в лицо – подумал про себя Серёга.
– Ты чего размечтался, шевелись, давай, а то сейчас набежит народу, и останемся ни с чем – толкнул Серёгу в плечо Мишка. Серёга, очнувшись от мыслей, посмотрел вокруг, народу прибыло, в куче шелухи уже копалось человек тридцать.
– Ну, значит сейчас, и начальство прибежит. Не успел Корзун, об этом подумать, как появился какой–то незнакомый лейтенант и с ходу заорал.
– Отставить ковыряться в мусоре, всем построиться на плацу. Призывники с недовольством стали покидать место кормёжки, лейтенанту даже пришлось применить силу. С помощью кулаков, ему удалось отогнать мальчишек от кучи шелухи.
– Как вам не стыдно – ругался он. Вы же солдаты советской армии, а ковыряетесь в мусоре. Но ребята не очень слушали его нравоучения, наверно, каждый из них, хотел ему сказать:
– Ты сам бы посидел на такой диете. Тогда бы и рассуждал, но промолчали, то ли потому, что боялись последствий, но всего верней не хотели связываться. Серёга, набравший целый карман мелких луковиц, довольный ушёл в казарму.
– Надо друганов угостить – подумал он, ведь завтра у меня день рождения. Буду, в свой день рождения угощать друзей репчатым луком. Надо бы хоть одеколончику ещё купить?
В магазин стали отпускать, и Серёга узрел там тройной одеколон. Пузырёк большой, грамм триста, не меньше и чистый, как слеза, и стоит совсем не дорого. Если водой разбавить получится бутылка водки, на четверых самое то.
– Надо же размечтался – поймал он себя на мысли. А мысль не плохая, может и получится, выпить хочется где-то там, в глубине души зашевелился маленький червячок.
– Надо с Маниным посоветоваться. Войдя в казарму, Серёга почувствовал, что там творится, что–то не ладное. Пройдя окно дежурного, он заглянул в щёлочку двери. Прямо у входа, двое офицеров обыскивали всех входивших призывников.
-Лук отнимают – мелькнула мысль. Во гады, ни себе, ни людям, что плохого в том, что солдаты поедят репчатого лука.
-Витамины ведь – но офицеры с такими умозаключениями Серёги, были не согласны, они отбирали весь лук и выбрасывали в ведро. Серёга незаметно выскочил из казармы, найдя в мусоре бумажный пакет, он сложил туда весь свой лук, и спрятал в парке. В казарму он вернулся уже пустой.
– Корзун, подойди–ка к нам – скомандовал один из лейтенантов. Серёга, опустив голову, подошёл к офицерам.
– Рядовой Корзун по вашему приказанию прибыл, товарищ лейтенант – как можно громче проорал он.
– Ты чего кричишь, думаешь, мы тебя так пустим, без досмотра, нет брат, выворачивай карманы. Серёга, специально оставивший одну луковицу, достал её из кармана. Очистил прямо на глазах у офицеров и, разрезал её на две половины. Одну положил в рот, другую предложил офицерам.
– Не желаете витаминчиков, товарищи лейтенанты? – издевательски спросил он и, не дождавшись ответа, положил оставшуюся половину в рот.
– Я так и понял, не желаете.
– А ты чего это рядовой Корзун из себя дурака строишь, освобождай свои карманы? Серёга стал вынимать всё из карманов, но лука, к удивлению лейтенантов, там не оказалось.
– Смотри - ка, уже успел спрятать, шустрый ты какой Корзун, как электра веник, шагом марш, свободен – скомандовал лейтенант. Серёга, радуясь, что сумел обмануть офицеров, пошёл по казарме.
– Надо всё – таки поговорить с Маниным на счёт выпивки. Манин сидел на табуретке и учил устав.
– Слушай, Жора? – обратился к нему Серёга. Манина уже успели прозвать Жорой. У меня завтра день рождения, ты выпить хочешь?
– Хочу – обрадовался тот. У тебя, что есть, что ли?
– Нет, но в магазине, я видел тройняшку, будешь?
– Буду, я на гражданке уже пил, нормальная штука, воняет правда сильно, но это ерунда.
– Ну, если будешь, давай денег, я знаю, у тебя в заначке есть, доставай на благое дело – и Серёга протянул руку.
– Ну, ты руки не протягивай, а то протянешь ноги, мало ли, что у меня есть, а курить, на что я буду.
– Дак ты курить хочешь или выпить, или того и другого – обиделся Серёга.
– Не знаю, но денег жалко – забубнил под нос Манин.
– Всего – то рубль надо.
– Ну, раз рубль, то, на возьми – согласился Манин. Серёга взял рубль и предложил Манину.
-Позови Вована и Герку, и подходите после ужина к беседке. Серёга ещё до ужина сходил в ларёк и купил пузырёк одеколону, спрятав его там же, где лук.
– Пусть до вечера полежит. После ужина все собрались на плацу.
– Пошли в беседку – предложил Серёга. Вован с Геркой принесли с собой две бутылки воды.
- Из одной будем запивать, в другой разбавим одеколон – объяснил Вован. Серёга сходил и принёс спрятанный лук и одеколон. Взяв одну бутылку, вылил половину воды и налил туда одеколон, вода сразу побелела, как молоко.
– И эту муть ты предлагаешь нам пить – возмущался Герка.
– Какая ещё муть, нормальный одеколон, не хочешь, не пей, нам больше достанется – возразил Серёга. Он, налил в кружку гремучей смеси.
– За моё здоровье и девятнадцатилетие – произнеся тост, он выпил. Мальчишки посмотрели на него и сморщились.
– Ну, как, хорошо прошло? – спросил Жора.
– Нормально, только одеколоном отрыгается, а так не хуже водки, зажгло всё внутри. Серёга очистил луковицу, и закусил. Манин тоже налил и выпил.
– Ух, градусов пятьдесят не меньше – выдохнув он.
– Дай мне тоже лучку? – попросил Манин у Серёги. Вован и Герка тоже последовали их примеру, выпив одеколон, они по очереди заявили:
– Ну и гадость, на всю казарму будем вонять.
– А вы закусывайте, закусывайте – протягивая лук, пошутил Серёга. Мальчишки сели и закурили.
– Ну, вот и отметили мы твой день рождения – сказал с горечью в голосе Манин.
– А знаете что – предложил Жора. После армии приезжайте ко мне в Тутаев, у меня батя самогонку гонит, пальчики оближешь, попьём, вспомним прошлое.
– Надо ещё дожить до этого времени – вздохнул Вован.
– А я умирать не собираюсь, ты чего нас хоронишь – полез в пузырёк Манин.
– Нормально одеколончик вдарил, раз у Жоры вальты пошли – сказал Герка.
– Пошли в казарму, а то ещё раздерётесь с бутылки одеколона.
– Пошли, а то действительно сейчас раздерёмся. Ребята встали, и не уверенной походкой двинулись к казарме. Войдя в казарму, друзья увидели, что все стоят построенные.
– Вы где болтаетесь? – спросил дневальный. Идите скорей, вас уже ищут, завтра стрельбы. Ребята разошлись по своим отделениям.
– Вы где были рядовой Корзун? – спросил сержант.
– Курил, товарищ сержант – гаркнул Корзун.
– Много курите, товарищ солдат, а от кого это так одеколоном несёт? – спросил он.
– Не могу знать – ответил Корзун, и встал в строй. Прискакал прыгающий лейтенант, и тоже встал рядом с призывниками.
– Что–то сейчас будет – подумал Серёга. Дневальный заорал на всю казарму.
– Карантин смирно – и в казарму вошли капитан и два полковника. Встал перед строем призывников. Один из полковников, который был постарше возрастом, громким, хорошо поставленным голосом, поздоровался с призывниками.
– Здравствуйте, товарищи призывники. Призывники, набрав полные лёгкие воздуха, гаркнули на всю казарму:
– Здравие желаем, товарищ полковник. Полковник не громко, но что бы слышали все, сказал капитану:
– Молодцы, хорошо подготовили, громко приветствуют, посмотрим, как завра стрелять будут. И продолжил уже для всех:
– Вы уже почти закончили подготовку курса молодого бойца. Завтра у вас пройдут контрольные стрельбы, и вы будете готовы принять присягу. Вот с этим я и хочу вас поздравить.
– Служим Советскому Союзу – опять гаркнули призывники. Полковник заулыбался и сказал капитану:
–Ух! Молодцы, хорошо кричат. Для солдата главное, чтоб умел громко приветствовать командира, остальному научится во время службы. И добавил, уже уходя:
– Распределяйте по площадкам, товарищ капитан, да не забудьте, сообщить на площадки, что бы оружие привезли.
– Так точно, товарищ полковник, сообщим – подозвав лейтенантов, он стал отдавать им распоряжения. Серёгу, распределили на ВИП № 22. ВИП, это Выносная Измерительная Площадка, вместе с Серёгой на площадку попали ещё шестеро русских и два азербайджанца. Раньше Серёга ни с кем из них знаком не был.
- Ничего познакомимся - подумал он, в голове у него гулял лёгкий хмель. Утро перед стрельбами оказалось сумасшедшим, все куда – то торопились, несколько раз строили призывников, собирали военные билеты, потом опять раздавали. Часам к двенадцати вся суматоха успокоилась. К зданию подогнали штук двадцать уралов, каждому призывнику выдали его автомат, штык - нож, подсумок под магазины и противогаз. Единственное, что не дали призывникам это патроны.
Объяснив это тем, что они ещё не опытные и может произойти не произвольный выстрел. Поэтому патроны выдадут прямо на стрельбище, призывников загрузили в машины и повезли на полигон. Уралы развернулись на плацу и выехали на дорогу. К полигону вела такая же, как и везде бетонная дорога. Дын, дын, дын, тряслись машины. До полигона было, примерно километров пять, поэтому призывников растрясти не успело. Полигон представлял собой большую площадку, размером с три футбольных поля. Вдали виднелись мишени.
– Как далеко – подумал Серёга. Разве с такого расстояния попадёшь?
Призывников распределили повзводно, каждому взводу свои мишени. Стреляли по отделениям, сначала первое отделение, за ним второе и третье. Происходило это так, сержант выдавал каждому призывнику по десять патронов, сначала стреляли из позиции, лёжа, потом вставали и из позиции стоя. Каждый призывник производил по десять выстрелов, пять, лёжа одиночными, и пять, стоя очередью. Отстреляв, призывники вместе с сержантом шли смотреть, кто попал, кто нет. Серёга отстрелялся плохо, сержант сказал:
– Ну, Корзун, у тебя всё в молоко, стрелок из тебя хреновый. Но самое странное было в том, что после стрельбы, каждый отстрелявшийся должен был собрать все гильзы и сдать сержанту. Сержант, посчитав их, сдавал офицеру, и только после этого офицер разрешал покинуть позицию. Если не хватало хоть одной гильзы, приходилось всем её искать, иначе офицер не отпускал.
– Наверное, уже что–то происходило, раз такие меры предосторожности –оценив ситуацию, подумал Корзун. Стрельбы пролетели быстро.
– Всё интересное почему– то проходит очень быстро – горестно подумал Серёга. Отстрелявшиеся призывники строились у машин, как только все отстрелялись, раздалась команда по машинам. Дежурный офицер проверил, как закрыты задние борта, убедившись, что всё нормально, он отдал приказ о начале движения. Колонна тронулась, и ребята опять затряслись по неровной дороге.
– Неужели все два года будем трястись по таким дорогам, – возмутился какой – то призывник.
– Да уж дороги, что надо – поддержал его другой.
– Что не нравится – засмеялся сержант, сопровождавший взвод.
– Эта дорога сказка по сравнению с той, по которой вас повезут на площадку – продолжил он, насмешливо поглядывая на призывников.
– Готовьтесь, до самой ближней площадки отсюда километров тридцать, не меньше, вот там уж потрясётесь по настоящему. А готовиться вам не долго, завтра увезут.
– А как же присяга – с недоумением спросили призывники. Там, что ли будем принимать?
– Нет, на присягу вас снова привезут – ответил сержант. Машины остановились на плацу, призывники выскакивали из машин и строились. Капитан собрал лейтенантов, командиров взводов и приказал сдать автоматы и всё остальное в оружейную комнату. Лейтенанты приказали сержантам повзводно заводить призывников в казарму и сдавать оружие. У оружейной комнаты выстроилась целая очередь из призывников, а те, кто уже сдал оружие, уходили в казарму. Вот в этой – то неразберихе и произошло ЧП, а точнее Рустам сумел осуществить свою месть. Каким путём он умудрился утаить патроны, при такой отчётности и контроле, никто так и не узнал. Поговаривали, что ему привезли земляки с площадки, но доказать эту версию не смогли, да и не пытались. В общем, дело было так, когда взвод Рустама стал сдавать оружие, он стоял в самом хвосте. И высматривал, где в казарме находится его враг Димка. А тот, спокойно сдав оружие, сидел на стуле и разговаривал с приятелем. Разглядев среди других солдат своего обидчика, Рустам не привлекая к себе внимания, подсоединил к автомату магазин. Спокойно передёрнул затвор, прицелился и, прокричав на всю казарму:
- «Аллах Акбар» - нажал на спусковой крючок. И ехать бы Димке домой в цинковом гробу, а может и не только ему, но Рустама подвела не опытность. Он, по незнанию, перевёл рычаг с одиночных выстрелов на автоматические. И вместо одного выстрела дал по Димке очередь, автомат по инерции задрало вверх, и все пули ушли в потолок. При этом пострадал ни в чём не повинный узбек, одна из пуль, отрикошетив, угодила ему в ногу. Зевавшие до этого, лейтенанты опомнились, подскочили к Рустаму, выбили у него из рук автомат и, уронив Рустама на пол, стали с остервенением топтать его ногами. Он свернулся в клубок и лежал, молча, закрывая лицо руками от ударов сверкающих офицерских сапог.
Выскочивший из дежурной комнаты майор оттащил лейтенантов, поднял с пола окровавленного Рустама и увёл в дежурку. Казарма гудела, все спрашивали друг друга.
– Ты что видел? А где он патроны взял? Что такое «Аллах Акбар»? А почему не попал? – у каждого был свой вопрос, но ответов на них не было ни у кого. Минут через двадцать к зданию казармы подогнали уазик комендатуры, из него выскочили трое автоматчиков и офицер. Они зашли в казарму и вывели из дежурки связанного Рустама. Лицо его было всё в крови, он что – то говорил на своём языке и всё время пытался вытереть кровь связанными руками. Его посадили в заднюю часть уазика и, заперев заднюю дверь на ключ, увезли в неизвестность. Когда его сажали в уазик он что – то крикнул толпе азербайджанцев на своём языке, те загудели. Автоматчик ударил его прикладом в спину, и он замолчал.
– Что он сказал? – спросил Серёга у сержанта.
– Точно не знаю, но вроде сожалеет, что не попал – ответил тот. – А куда повезли? – не отставал Серёга.
– Куда, на берег там комендатура, а оттуда или в тюрьму, или в дисбат, откуда я знаю, это, как суд решит. Серёга вернулся в казарму, раненого узбека уже утащили. Один дневальный вытирал кровь, другой убирал осколки кирпича и разбитого пулей плафона. Серёга подошёл к Димке.
– Ну, как ты жив или нет? – спросил он его. Димка сидел весь белый и ничего не отвечал.
– Ну, ты чего совсем раскис, всё закончилось, увезли его, я сам видел – толкнув Димку в плечо, сказал Серёга.
– Да ни - чего не закончилось, только началось, теперь таскать начнут, расспрашивать, что да как? Ты думаешь так просто, и пройдет, нет брат такое, так просто не проходит, ещё потаскают, дай, дай. Серёга постоял ещё около Димки, послушал, о чём говорят другие, и ушёл к себе в отделение.
– Завтра с площадки приедут, что там нас ждёт – думал он.