Мы завели разговор об осенней погоде.
Лист барабанил меж рам, рвался на волю вновь.
Чёрные губы дрожали дождей половодьем.
Чёрные зубы шептали про чью-то любовь.
Женщина вдруг замолчала, луну одарила
взглядом блестящих, как угль антрацита, очей.
Ловко цианистый калий с груди растворила,
быстрым движением, моих прикоснувшись плечей.
Тотчас в горшках зарыдали цветки о разводе,
кошка, шипя, отбежала на кухню к плите.
Блюдца бренчали, пытаясь убиться в комоде.
Чёрную женщину зрея в чумной наготе.
Словно, как звери кусались мы, страсть убивая.
Чёрные копны волос замотались в узлы.
Снежный цианистый калий блестел, озаряя
комнаты пыльной раскрытой тупые углы.
Жёлтая луна улыбалась коварно и смело.
Пуфики стёрлись, дымилась разбитым тахта.
Чёрная женщина сбросила чёрное тело,
и растворилась с восходом на небе звезда.
Умерло всё. Кошка вышла с утра никакая.
Пышные цветки превратились в сухие стручки.
Лужей цианистый калий блестел, выжигая
в щепу паркет поцелуем от чёрной тоски.
Чёрная женщина, в каждую ночь ожидания
ставлю зарубку ножом на дверном косяке.
Звёздная пыль из зарубок, как сердца признания,
как дуновения лучей на небесной реке.
20 марта 2009 г.
С-Петербург