Он шел, опираясь на крепкую трость,
Во мраке сыром и слепом,
Где холод пронзает пространство насквозь
И гостем сидит за столом.
У нужного дома помедлив слегка,
Справляясь со страхом в груди,
Старик постучался, и чья-то рука
В окне поманила: «Входи!»
Вошел. Ощутил ароматы тряпья
И тысяч перловых супов.
Во мгле коридора терялись края –
Пристанище крыс и клопов
Хозяйка (из тех, на которых гляди
Хоть век , не запомнишь лица)
Сказала: «Ну, здравствуй. Я вижу идти
Ты твердо решил до конца.
Пробил исполненью желания час,
Прошел ожидания срок.
Осталось добавить последнюю часть
В кипящий огнем котелок. ..»
- Я знаю. Я долго решиться не смел –
Загадка была непростой:
Я должен был взять с собой все, что имел,
Придя без поклажи, пустой…
- И что же?
- Да, что же… Я продал свой дом,
Как будто собрался в побег.
Купил его кто-то со всем барахлом
И выдал мне банковский чек.
Я вышел на улицу. Молвил: «Свершись!»
И сжег этот узкий листок…
Я сжег все, что нажил за долгую жизнь,
А пепел собрал в кошелек.
Вот, ведьма! Возьми. И не медли – ответь,
Задача была ль решена?!»
Смотрел на нее он бледнее, чем смерть,
И молча кивнула она.
Присядь, – предложила, – в ногах правды нет,
Осталось всего полчаса».
Старик на скрипучий присел табурет
У двери – и ждать принялся.
О чем он мечтал, непреклонен и крут,
Что видел, уставясь во тьму,
Чем грезил, чем жил эти тридцать минут,
Известно ему одному.
Но вот и пришел ожиданью конец,
Свершив колдовские дела,
Вернулась хозяйка и темный ларец
С поклоном ему подала:
– Тут склянка прозрачная из хрусталя
В свинцовой оплетке тугой.
В ней солнце июля, и снег февраля,
И брошенных кладбищ покой.
В ней ужас птенца, что упал из гнезда,
Разбившись о камень двора,
В ней свет, что к Земле посылала звезда,
Погасшая только вчера.
И если решишься ты зелье испить,
Сомненьем напрасным не тщась,
То юность сумеешь свою возвратить…
…Но только запомни: на час!
Поднялся старик, принимая флакон,
«Спасибо» хозяйке сказал.
И вышел из дома на улицу вон,
И медленно прочь зашагал.
Без дома, без денег, без близких, без сил -
Он счастлив стал ныне и впредь:
Он юность с собою свою уносил,
И мог за нее умереть.
И город его подхватил, как река -
Вместилище тайн и чудес,
Когда он шагнул в него из тупика…
… И выпил настой
… и исчез.