Когда Сёма был помоложе, то очень любил заниматься ЭТИМ, тем более что его жена Люба получала при этом столько удовольствия, сколько могла унести за один раз. К сожалению, их жизнь в густонаселённой двухкомнатной «сталинке» не располагала к подобного рода занятиям, и супруги делали ЭТО исключительно в те дни, когда Сёмина русскоязычная тёща была в отъездах. «Русскоязычной» Сёма прозвал свою тёщу за глубокие познания в области русского ненормативного сленга, которым она оперировала, напоминая Сёме время от времени, кто в доме хозяйка. Как бы там ни было, Сёмина жизнь текла «путём», как и у большинства «савецкаго народа», а учитывая их с женой полную совместимость в ЭТОМ САМОМ, Сёма был просто счастливчик. Его жена была настоящей жрицей по ЭТОЙ части, и Сёма, гордясь и важничая, всячески расхваливал в кругу друзей её достоинства. Слухи об ЭТОМ быстро достигали ушей жён Сёминых друзей и товарищей, вызывая у них приливы острой женской зависти. Всё рухнуло в тот памятный день, когда Сёма с Любой пересекли две границы и оказались в Германии, имея при себе двух чад подросткового периода и записи в паспортах «Флюхтлинг», что в переводе на нормальный русский означало «беженец». От кого бежала русская Люба, она не поняла до сих пор, а вот Сёма, будучи «лицом еврейской национальности», бежал по-настоящему, но не от преследований за веру и не от полуфашистской организации «Память», а от дорогой и горячо любимой тёщи. В первый момент у Сёмы появилась робкая надежда на то, что они с Любой, наконец, смогут заниматься ЭТИМ регулярно, но 20 квадратных метров на четверых в общежитии для эмигрантов не оставили у них ни малейшего шанса делать ЭТО хотя бы ночью. За два долгих года, проведенных в общежитии, Сёма забыл, как ЭТО делается, а когда они наконец, получили трёхкомнатную квартиру со всеми удобствами и видом на оживлённую автомагистраль, им ЭТО было уже не нужно – у них пропал интерес. Да и возраст у Сёмы уже «подпирал»: как-никак, уже почти 60, а в этом возрасте мужчин чаще тянет на тахту с книжкой, чем на остренькое. Но женская природа брала своё, и Люба, как когда-то давно, стала упрашивать Сёму снова заняться ЭТИМ, на что тот лишь отрицательно мотал плохо постриженной в немецкой парикмахерской патлатой головой и говорил: - Сама, Любонька, сама! Я тебе теперь не помощник! Да и посмотри вокруг, Люба, - кто в хорошо развитых странах занимается ЭТИМ?
Вопрос:
Что же это за занятие, которым не хочет заниматься Сёма в хорошо развитой Германии, но которое так любит Люба?