"Вот и день отгорел. Видишь, Боже, измученный Ной В утомленном ковчеге упавшие звезды качает. И слезится душа. И над горькой, постылой волной Ной остался один, кто молитвой Тебе докучает. Позабыть бы о том, как построен был мрачный ковчег, О соседях, друзьях и родне, ребятишках и прочем. Я доподлинно знал, что уже обречен человек, Но без воли Твоей разве мог я хоть чем-то помочь им? А когда напирала, с высот низвергаясь, вода, И в отчаянье люди бежали под прорванным небом, Я за них не молил, малодушно боялся тогда На себе ощутить отголоски великого гнева. Помнишь, юную мать заливало холодной водой, А она,протянув мне бутон верещавших пеленок, Зарыдала: "Спаси! Умоляю о милости, Ной! Ведь ни в чем не виновен сегодня рожденный ребенок!" Я до смерти своей этим криком, как грязью, облит. И устала душа принимать эту горечь без меры. Потому-то, наверное, старое сердце болит, Что придавлена совесть моей стопудовою верой. Что мне делать, Господь? Я давно потерял аппетит И смотреть не могу на сынов помрачневшие лица". "Успокойся, старик. Видишь: голубь назад не летит. Значит, будет весна. И Земля для любви возродится".