…и все слишком грустно, и мне уже не девятнадцать, а в два раза больше – красиво делится, поровну! – и брат мне вчера сказал: «тебе не угнаться!» конечно, он прав! я шагаю в другую сторону… и я старомодна, как капор, ридикюль и рояль, как два замечательно-беккеровских рояля сразу... я окаменелость. но это все-таки я. смотрите, вот ноги, плечи, ладони, разум! правда, я не люблю махито, виски и джин… и вообще пью немодно: редко и мало. и если нет выхода – значит, выход один, притом по-английски - без слез и удачных скандалов… такой пережиток… как позавчерашний ужин! взбеситься, послать бы Бога к его же матери… но я – атавизм. я – старый рояль. к тому же мне нравятся Виктор Гофман и Анна Ахматова. и я люблю строчки, звенящие словно нерв - и не люблю на обрубках мыслей словечки-вешенки… еще люблю шелковые стихи и бельё, ведь мне всё кажется, будто на шелке приятней вешаться… я – мамонт, к порогу подброшенный пьяной зимой, забывшийся в псевдоклассической имитации… теперь имитации нет. я хочу домой! эй, человек! мне нужен дежурный по станции! я - старый рояль! я не понимаю арго! я – биссектриса меж веком этим и давешним! могу ворожить, и небо сгибать дугой, но обижаюсь, когда мне блюют на клавиши! и я не хочу никаких специальных слов – я псевдоклассично мам называю мамами - мамы рожают то гениев, то ослов при чем из места одного и того же самого… и скоро сто лет, как пыряют шорьки по наве - их хливкие детки множатся год за годом. можно рожать даже стоя на голове - хоть в этой позиции чаще выходят уроды… зато не как все! а значит, традициям – шах! в новых русских размерах остались лишь танки и хайку, и судя по яйцам, хвостику и ушам, частушки читают японские домохозяйки…. а мне уже не прогнуться под грязь в князьях, клавиши вкровь по слоновой кости изрезаны… я - кабинетный беккеровский рояль. я ничего не смыслю в современной поэзии.