Элла известна своим порше. Именем мужа. Ростом. -
Элла уверена, что клише – это гормон уродства.
Элла – удачливый финансист. Держит анфас на запад.
Муж или папа? – её спроси. Элла ответит – папа.
Гамлет и Элла хотят детей. Двух сыновей и дочку.
Элле пока времена не те. Гамлет поставил точку.
40 недель и положь на стол. Папа ведет журнальчик.
Сын или дочка? Но папа зол. Значит, конечно, мальчик.
Гамлет скупает фруктовый ряд. Очень боится свёкра.
Элла – уже боевой отряд, ест огурцы и свёклу.
Делит продукты на раз и два: «наше» и «нет, не наше».
Гамлет считает, она права. Фрукты несёт Наташе.
Эта живёт в золотой клети, принципов – три, не боле:
Ешь, высыпайся и всем свети. Гамлет вполне доволен.
Есть и четвёртый хороший пункт – нет вдохновенья к росту.
(Элла считает, что тяжкий труд – тоже гормон уродства)
Тридцать девятая. Папа – нерв. Гамлет - бутылка рома.
Элла срывает напряг на стерв – медперсонал роддома.
Дальше – известно. Молитва, крик, первый шлепок по попе.
Папа уходит в звериный рык. Гамлету пофиг – пропил.
Девочка! – Элле хватает сил. Ставит большую точку.
Дочь или папа – её спроси. Элла ответит – дочка.
Гамлет трезвеет. Рука как плеть. И ни даёт ни машет.
Гамлет не может пока трезветь, Гамлет бежит к Наташе.
Элла на выписку. Гамлет пьёт. Папа пошёл подальше.
Только Наташа одна живёт так, как жила и раньше –
Ест мандарины, нормально спит, чешет о клетку спинку –
Трудно держаться своих обид, если родился свинкой.
Вроде бы что-то пошло не так. Элла не спит от боли.
Гамлет на сцене – четвертый акт. Учит вторые роли.
Он уже выбрал почти – «не быть». «Быть» - это слишком просто.
Элла на кухне печёт грибы. Не задаёт вопросов.