И кто-то пьяный и небритый,
Закрылся с ней в одной из комнат,
А я сидел, кусая губы
И сигареты мял в руках...
Он возвратил её измятой,
Её глаза блестели томно...
Её глаза блестели томно,
Горел румянец на щеках.
Она всё так-же улыбалась,
Она всё так-же веселилась
И краше не было на свете,
Желанней не было её.
Она потом ещё мне долго,
Ах, боже мой, как долго снилась,
Пока, в один прекрасный вечер,
Опять не встретил я её.
Я пел свои блатные песни,
Она сидела и молчала,
Я рассказал, как жил в Одессе,
Она смотрела на меня...
Потом мы долго танцевали
И наконец она сказала:
" Давайте, убежим отсюда?"
" Давайте..." - ей ответил я.
Мы шли по улицам пустынным,
Презрев огни таксомоторов,
Мы целовались с ней, как дети,
В тени роскошных тополей...
И лишь под утро, на рассвете,
Мы всё же добрались до дома,
Где нас ждала её большая
Гостеприимная постель.
Ещё одна для песни тема
И непонятно, было ль это...
Или придумал всё, по бабам
Неровно дышащий поэт?
Да разве это, столь уж важно
О чём терзаются поэты
И что им в голову приходит,
Когда не ладится куплет?
1995г.