Старый питерский двор.
Вся компания в сборе.
Кто-то тихо подсел, кто-то молча прошел.
А старушки сидят у подъезда и спорят
О квартире моей - нехорошая, мол…
- Как жена померла, одичал мужичок-то.
Всё один, да один, видно, спятил уже.
Хоть бы окна открыл, так зашторены окна…
- Заглянуть бы…
- Ты что? На восьмом этаже
Он живёт бобылём больше года…
- Постой-ка,
А давай постучимся.
- Не лезь на рожон.
Вот вчерась, говорят, образа на помойку
Выносил, представляешь?
С нечистым дружён…
…А квартира моя в эту ночь приоткрыта,
Голубые огни пляшут возле дверей.
Все чудовища спят, только щерятся сыто,
Если мимо проходит апостол Андрей.
Символичен не он, а порог ренессанса.
Получилось у нас, или было дано?
На чудной граммофон «Пляски смерти» Сен-Санса
Ставит друг наш Андрей, наливает вино.
Смерть танцует легко под мелодию смерти.
Вариант оркестровый, и древко смычка
Издаёт стук костей, в колдовской круговерти
Закружились скелеты…
А с нами пока
Наш хранитель Андрей, возвращенная вера,
Обреченная жить, несмотря на богов.
Я целую тебя…
Глаз открыла Химера,
Уплывала куда-то основа основ
Безраздельной любви…
На душе стало пусто.
И не скажешь ведь Господу: «Трогать не смей…»
«…Нет, не надо мне их, - так сказал Заратустра –
Этих спутанных сетью небесной зверей!»
Никому не нужны…
Разорвал бы подушку,
Из кровати разжег поминальный костёр…
…Поседевший старик так любил бы старушку…
Если бы, да кабы…
Вот и весь разговор.