Вот это место, вот эта скала, и ветер рвет оковы повсеместно. И суток тихая хода, не нарушает принципов главенства. Сейчас я вспомнил, я тут был, стоял, дрожал и криком боль глушил, судьбу на всякий лад глумил. Потом обрыв, нелепость в шаге, и тело бренное в прохладе, еле дыша, вздымает грудь и камнем воздух не дает глотнуть. Что, как, зачем? Откуда эти мысли, воспоминания наполнят, образами прошлой жизни. Мне знать необходимо точно, всю цепь событий, что ищет отражение во мне нарочно. Откуда неуемность и суета приходят, и лишь терзаниями смуту вводят. Земля ты что-то помнишь, расскажи, развей сомненья жажду утоли, мне память не дает ответа, она молчит, как мне раскрыть ее ты дай совета. Я сяду в пыль, тебя обнять, пытаюсь, сквозь пальцы ломкие с тобой в едино я сливаюсь. Ты помнишь сквозь года, во времени ты сохраняешь знанье , ты поделись со мной своим воспоминаньем. О да. Вот я, но я другой. Я лучше сложен, но седой. Стою, горжусь собой, не знаю горя, и взгляды томно я бросаю в море. И у меня есть связь, но не одна, два ангела у одного лица. Они чисты, происхождением небесным, но связь порочна и телесна. Что дальше, ты листай страницы лет, удерживать твою мне тяжесть, сил особых нет. О боже, все открылось на мгновенье, позор проклятье суеверье, я изгнан был за связь с двумя, и отлучен от дома навсегда. Но кто же предал, кто ответчик – судьба, иль есть другой советчик. Ты покажи лицо, фигуру голос – он нет, проклятье, это сговор. Ну как узнали сестры, все было в секрете…Теперь понятно, почему я чуть не оказался на том свете. Но как я выжил, кто меня нашел? Рыбак, который мимо шел, и подарить вторую жизнь мне смог, ухаживал за мной, чтоб я не сдох. Потом учил премудростям в бою, отдал кольчугу мне свою. Пришел я в город, только солнце встало, и нанялся служить вассалом. А дальше было так. Была война, предательством и смертью лишь наполнена она. Осколками фрагментов пронеслись года, богатством и тщеславием наполнил жизнь сполна. Но злоба затаенная не спит, лишь жаждой отмщения горит. Насытиться сполна спешит расправой и душу льет гниющей лавой. Теперь я снова на обрыве этом, горит костер, развеивая ветром, ужасный запах жженой плоти, и будоражит кровь, взывает тело к рвоте. Толпа ликует, предвещая муки, они уже в дыму, но держаться за руки. Я ложью их покрыл в придуманном мной колдовстве, огонь сжигает их тела и упоенье дарит мне… Какая тяжесть, мне сейчас легла на сердце, закончились воспоминания, земля закрыла проходную дверцу. Мой грех не искупить страданьем, он тянется за мной к основам мирозданья. Я обречен, существовать без смысла, за боль что причинил своим бесчинством.