Нужна ли ты мне?
(Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))
Я застыл на пороге в сомнениях и нерешительности, путаюсь в желаниях, терзаюсь вопросом - нужна ли ты мне? Но дверь открылась сама, и неспешной походкой продолжаю свое приближение, не нарушая общего покоя ночной тишины. Призрак твоей любви, все откровенные знаки твоего внимания, вновь настораживают, отталкивая, прочь, заставляя отрицать наш союз. На кухне вяло стынет борщ, но я еще долго пялюсь в тарелку в поисках малейшего намека на изъян или брак, но так и не решившись попробовать сбегаю в спальню. И нахожу свой рок, с красивым телом и лицом, закутанная в теплые одеяла, непробудно спишь, не замечая моего присутствия. Очередная немая сцена, в некогда героическом эпосе, обильно слащенного любовной лирикой, плавно перешедшего в драму, с элементами комедии положений, на пути к заунылому сериалу со скудным финансированием. И гениальности игры актеров не достаточно, и режиссер не просыхает в творческом застое, но мы с упорством ослов, продолжаем играть заученные роли, в импровизированном балагане, где самые почитаемые герои – пошлые шуты. Слишком много уюта вокруг, к которому я до недавно был безразличен, пока не стал колоться глаз и спотыкаться ноги. Я окружен заботой, по периметру, словно колючей проволокой, должен считать себя счастливым, но бегу прочь, как от лавины. И только частица дозволенного одиночества обласкает меня, ты сразу смахнешь ее с плеча густым веником внимания. Даже едкая аэрозоль не способна спасти меня от этой вони. Но у тебя завышенные требования к себе, а у меня слабый характер. И мы тасуем колоду из одних червей, но мои тузы всегда биты твоими шестерками. Привязанность ко мне, уже удавкой стягивает грудь, синеющей полоской. Забота и внимание всегда, что может быть желание в любви, как черствый хлеб забили крошками гортань, и в этом супе остывающем на кухне, наглаженной постиранной рубашке в коридоре, такие милые душевные порывы, варятся в соусе взятых на себя обязательств. Ты просто выедаешь меня из мною же созданного мира идеальных отношений, ты даже спишь, обнявши мою подушку, в неспешном ожидании моего возвращения. Сейчас проснешься, и будешь без упреков снова обожать, но лучше быть слепым кротом в глубинах чернозема, чем в крыльях бережно пришитыми тобой подняться выше бога. Я чувствую себя жиром запекшимся на сковородке, ты химический процесс к которому я был не готов, и словно каша из отходов, отправлен на дно умывальника, бешусь в коричневой изжоге, но неумолимо растворяюсь в потоках твоих нежностей. Всю гадость, что так долго я в себе копил и тихо ненавидел, стыдливо скрывал, считая пороками, весь багаж дерьма которым набита моя голова в некогда, казалось, бесконечных холостяцких мытарствах, ты искренне воспринимаешь. Находишь их, как незначительные особенности моей природы существования, не видишь зла, хватает сил на равнодушное примирение, без намеков на негодование, нетерпимость и неприязнь. Я не фанат любви, я человек, и не могу так больше жить! Решил сбежать, ударить в бегство, вот так просто и нечаянно, без объяснений. Вовсе не потому, что я грешен, а ты святая, а потому что мы уже год живем в психоделической иллюзии в угнетающих розовых тонах. Ты породила во мне комплексы, где я трамвай бегущий по твоим рельсам, старая мельница под ураганом твоих идей, теперь все неизвестные моей неполноценности, возведены в кубические степени твоими надуманными и лестными комплиментами. А я все чаще задаюсь вопросом – кто я без тебя? И я почти ушел, но сон меня застал с тобою рядом на кровати, с надеждой – что завтра будет так же нестерпимо приятно, как и всегда.