Мне было семнадцать, ему - двадцать восемь...
(Лирика /
гражданская)
Мне было семнадцать, ему – двадцать восемь, Он на скатерти поля кровавой лежал, Он меня умолял не нести его, бросить. Но ты знаешь, что зря он меня умолял. Задыхаясь в горячих крутящихся смерчах, Я тащила его, был в подпалинах снег. В этой огненной пляске, в кружении смерти, Я бежала, и тяжек мне был этот бег! Донесла, донесла я его до санбата, И бессильно упала, задев за косяк. Я любила, как мужа, любила, как брата, Только поле то знало, насколько и как! Я очнулась, вокруг меня чёрные лица И глаза, обведённые чёрной каймой. Кто-то тихо сказал мне: "Спасибо, сестрица. Он был мёртвый давно, но для нас он - живой"