Иного арест ломает. Земля под ногами площе,
Сдают адреса и нервы, когда ожидаешь камер.
Шута же искус не манит - ему выходить на площадь,
Ему становиться первым, кто кинет тот самый камень.
Иная вода - застынет, но нам бы ходить по этой.
Пророки бредут, зевая, за плугами лучшей доли.
О мире грустят акыны, о вечном грустят поэты,
А те, кто не унывает, живут на неделю дольше.
Навылет пробиты уши, заклеены рты и стёкла,
Не бросил бы пляса мальчик, когда бы не эти раны.
Шуту и беда - кликуша, и голод - родная тётка.
За то и паёк их смачен, за то их щадят тираны.
Картинное наше счастье не выдержит их объятий,
Судьба их сторожевая глаза опустила долу.
Но кто бы в дверь ни стучался, не смей унывать, приятель,
Ведь те, кто не унывает, живут на неделю дольше.
Как хочется взять перо и об этой мечтать неделе,
Как шут, что подолом задран на платье любого строя.
Но семь городов-героев причастность свою не делят,
И семь деревень назавтра забудут его гастроли.
В пропитанной водкой кухне один завершает опись,
Другой коньяк допивает под запах лимонной дольки.
А шут в коридоре курит. Шуту не положен отпуск.
Ведь те, кто не унывает, живут на неделю дольше.