«…Когда мы спалили в буржуйке всё, что могло гореть, мы перебрались к бабушке, в её небольшую комнату в соседнем доме № 5, по Измайловскому проспекту.
Жили мы там вшестером, кроме бабушки и нас ещё т.Тоня и её муж, у которого была «броня» , т.к он работал на заводе.
Вот это время и было самое страшное.
Мы все превратились в дистрофиков, у Юры на лице выросла щетина (ему было 12 лет), у мамы начался кровавый понос. Я не вставала с кровати (во всяком случаи я не помню себя не лежащей). Лежала я вместе с бабушкой и жаловалась маме, что та больно колется своими костями.
В изголовье кровати стояла большая (вероятно пятилитровая) банка, в которой в своё время бабушка делала квас. Однажды утром ни с того, ни с сего она лопнула, и бабушка спокойно сказала, что она сегодня умрёт.
И умерла. Это случилось в январе 1942г., числа я не помню. По-видимому похоронили её на Пискарёвском кладбище, т.к всех найденных на улице и забранных в сквере у Измайловского Собора спец. команда отвозила туда…»
- Кому сейчас нужны все эти дистрофики, трупы и поносы?- вдруг с каким-то раздражением подумал Сергей.
Это никому не интересно! Военные лишения давно прошли!!!
«Напиши…пусть прочитают…». Вот старая бабка, совсем из ума выжила…
- Сейчас издать можно совсем другое. Более позитивное, эротическое или фэнтези, а не эту ерунду!- и неожиданно резко отодвинул несколько листочков из той, далёкой жизни, на край стола.
Аккуратно поправил клавиатуру и продолжил набирать свой текст, застывший на мониторе:
«…Он не видел её тела, но слышал её жадное обрывистое дыхание. И шёл к ней.
И они становились одним целым. Одним существом, в котором билось два сердца, перекрикивая и заглушая друг друга. Бились, стуча и разбиваясь о нелепые, ненужные стены. Захлёбываясь желанием, снова и снова бились и рвались друг к другу…»