Хорохоришься, лезешь в бутылку (увы – пуста).
Многоногие буковки прыгают точно блохи.
Декламируешь, чуть заикаясь, навзрыд, с листа,
Тычешь пальцем: «Ну вот же, удачные есть места,
Да и те, что ты выделил, тоже совсем не плохи».
Он вздыхает и морщится: «Я ведь тебе не враг,
Но читать этот текст – все равно, что жевать мочало.
Понарошку, вполсилы, неискренне, кое-как.
Тут оборвано, тут недотянуто - явный брак…
Переделывать, друг мой. Попробуй начать сначала».
Аргумент вылетает невольно: «А сам-то, сам?» –
Страх приблудным лисёнком кусается в подреберье, –
«Ты хоть что-нибудь в жизни как следует написал?
Или только и можешь, фланируя в небесах,
Снисходительно сверху ронять: ерунда, не верю?»
Ни улыбка, ни смех – описать не хватает слов.
Легкий выдох пространства – латынь? сенегальский? идиш?
И чужая ладонь, заставая тебя врасплох,
Накрывает Вселенную: «Было. А ты не видишь?»