Было очень жарко и на небе ни облачка. Матери провожали своих сынов: кто плакал, кто не подавал вида. Мать Энна, очень сильная и тяжёлая характером женщина мало как выдавала свою боль, отец тоже только лишь обнял его и сразу ушёл в дом. Зато вот она, Карана, рыдала как маленькая, отказываясь выпускать своего любимого из объятий. Чувствовала она, ей Богу чувствовала, что нельзя ему уходить! Почему он тогда её не послушал – с силой оторвал её руки от своих плеч и твёрдым голосом сказал:
- Я вернусь Карана, слышала меня? Жди, что бы ни случилось и тогда вот увидишь я вернусь!
Эти его слова до сих пор были твёрже всего того, что ей наговаривали соседки. Именно поэтому она его и ждала.
Тогда он ещё заулыбался, глядя на неё, крепко обнял, поцеловал в голову... и ушёл. И ушёл не на четыре года, как большинство, а на бесконечные десять лет.
Карана почувствовала, как ей становится тяжело дышать. Без него каждый вздох на выдохе. Она и сама того не заметила, как съехала с бревна на пыльную холодную дорогу, и даже не заметила того, что уже давно плачет под леденящим душу ветром. День за днём она вот так выходит на дорогу и ждёт его.
Однажды ей приснился сон, плохой кошмарный сон, в который она не хотела верить. Это было сражение, поле битвы, выгоревшая полумёртвая земля. Кругом темно, скорее всего, ночь, или очень поздний вечер. И это темноту озаряют вспышки боя, слышится лязг и грохот оружия. Потом она увидела его. На скуле ещё не успевший затянуться глубокий порез, лицо измученно болью и долгими скитаниями, испачкано грязью, в глазах уже нет былого очарования. Энн еле шел, глядя куда-то вперёд, словно искал кого-то взглядом. Одежда кое-где порвана, заляпана кровью. И вдруг он остановился, прижал ладонь к правому боку, затем поднёс к лицу, на ладони была кровь. Тут Карана поняла, что его бок вспорот и только теперь заметила на том месте пятно, потемневшее от крови. Она увидела как какой-то солдат, очевидно, его друг подбежал к нему и уже падающего подхватил. Он аккуратно положил его на спину, придерживая руками. Этот солдат плакал, а Энн что-то ему говорил, слова были не разборчивы, но достаточно твёрдые. А потом он замолчал и замер, глядя уже не видящими глазами куда-то в небо. Солдат всё плакал и тряс его за плечи – Энн был мёртв.
Нет, Карана не верила этому сну, как бы не правдоподобно он не выглядел. Она чем-то поперхнулась, и изошлась тяжёлым мокрым кашлем подложив белоснежный платок к губам. Когда приступ её отпустил, и она посмотрела на платок, на нём были пятна крови. Это всё проклятая болезнь, врачи говорили, ей осталось совсем не долго, да и сама она об этом прекрасно знала. Всё это из-за нервов из-за болесной разлуки. Вот вернётся Энн, и всё прекратится в тот же момент.
Неожиданно грудь прорезала адская боль и Карана даже вскрикнула чувствуя как грудную клетку сжимают невидимые тиски. У неё потемнело в глазах, и она повалилась на дорогу лицом в пыль не в силах дышать.
Прошло какое-то время, прежде чем она смогла найти в себе силы подняться и стряхнуть пыль и вдруг увидела, что по дороге кто-то идёт. Так неторопливо, совершенно не спеша.
О, Господь милосердный! Карана подскочила, задевая полы плаща, и чуть вновь не повалилась наземь. Это был он, это был Энн, ведь только его здесь ждут, только он может идти по этой дороге, предназначенной только Ей и Ему. Она стояла, боясь двинуться с места, боясь нарушить этот хрупкий миг, боялась, что это сон. Вот его уже можно разглядеть в сумерках. Лицо, ну точно как во сне – испачканное, с этим чудовищным порезом на скуле, который так и не затягивается. Да и глаза не блестят: «Что же пришлось тебе вынести милый? Каким же ты стал... другим».
Карана чувствовала, как по телу разливается приятное тепло, которого она так ждала все эти годы. И в последний момент ей даже показалось, что Энн помахал ей левой рукой, где ладонь была вымазана кровью его раны. И только после этого она упала на дорогу и больше не могла подняться. Секундой позже произошло, то чего она так ждала все эти годы – Карана умерла.