Чулок? Я их у ней не видел сроду. Вот выдумали глупую остроту! В придачу – синий! Эдакие шутки! Мороз был в эту зиму просто жуткий. Какой чулок, когда кругом руины? Кругом – снаряды, бомбы, пули, мины. А тут – она, девчонка-канарейка, Не по размеру ватник-телогрейка. И сапоги таскала – сорок третий, Поменьше не успели присмотреть ей. И как она их, бедная, носила? Откуда в ней была такая сила? Неясно, чем душа держалась в теле, Одни глазищи серые блестели. Сама – как спичка, косы – как из пакли, Насквозь горелым порохом пропахли. Худая шея. Тоненькие руки. А на прикладе – сорок три зарубки. Солдат девчонка положила с роту, Да только счету не вела им сроду: Считала от фельдфебеля и выше… Ну, нам-то ладно, мы к смертям привыкши. Ну, нам-то ладно, с сердцем огрубелым, А ей бы – на свиданье, в платье белом… Зачем, зачем, скажите бога ради, Она осталась в этом Сталинграде? Ну, я-то ладно, нас, таких, до чёрта Лежит без опознанья и учёта. Так было надо, я и не в обиде. А вот чулок я у неё Не видел…