Каменный город околдован. Стылым гранитом смотрят глаз пропасти. Всё – не ново. И у застывших улиц фас – словно у сфинкса, - нос отколот. Камни – и кости – в ветхий склеп слеплены. Смерть – это славный повод слившись с курганами, окаменеть. Шею тоска обвивает крепко, трижды змея повторит кольцо. Жизнь – это с лиц наших каменный слепок, сложенный в город-шкатулку. Всё околдовано. Лишь царевна ходит в палатах своих пустых. Жидким сапфиром струится в венах страсть. Разбавляет столетнюю пыль. Теплыми пальцами – по алмазу сердца вчерашних своих сестер. Ах, как играют на солнце стразы слезы. Тлеет в руке костер. Ходит царевна, а кольца – туже, в каменных ходиках – хриплый бой ей предвещает к обеду мужа (к ужину станет уже вдовой) Крепкие чары в ладонях тонких словно точеных из яшмы. Сон вечный несут они. Спящий город как колыбель колдовская. Всё обернется в блестящий камень. Кровь – это тот же живой гранат. Ходит царевна, и губы – пламя всех обжигают. Часы гремят, новых царевичей ей приводят, и замыкает змея кольцо. Всеми цветами играет город каменный. Краше – ее крыльцо, кровью усыпанное. Царевна о земь ударившись, выйдет - сном. Утро. Рассыпались прахом перлы. Стал обитаемым каменный дом