Семена сквозняков хоронятся по пыльным углам, набираются сил в узкой щели под дверью закрытой. И старухой скупою над ветхим ненужным корытом я торгуюсь с судьбой. Видишь? Небо отмыв добела, серой тушью рисую привычный рассветный узор: дребезжанье трамвая и тишь занавешенных окон, и седую соломинку шпиля в проулке далеком, и прозрачную дольку Венеры... А свет бирюзов и рассеян... Нелепые споры, забывшись на миг, разрастаются снова - и холодом тянет от двери. Ветерок отчужденья: (не слышать! не видеть! не верить!) незаметно крепчает - бездушен и глупо безлик. И (не думать!) я снова пишу по продрогшей канве заметенных трамвайных путей. Словно спелые ноты, выдыхаю слова. ... a внутри бесприютное что-то, повторяет все тише: "увидь же! почувствуй!.. поверь... "