Ты куришь план Путина возле окна, Лишь изредка перемежая бамбуком. В окно только Красная площадь видна, Как дедам, отцам нашим, детям и внукам Возможным. Но улицы хочется мне Хотя бы немножко. Что может быть проще? Её ведь положено видеть в окне! Но улицы нет. Только Красная площадь. Страна над собою не чует ни нас, Ни всех остальных, и не смотрит на запад. В квартирах у нас нефть и сжиженный газ. На кухнях стоит восхитительный запах. На них нас однажды съедят на обед, Но мы не имеем на то возражений - Мы сами виновники наших побед, Которые хуже иных поражений. Ты куришь план Путина возле окна – Оно не выходит в Европу поныне. Казалось бы, ясно, чья это вина, Но пудра к мозгам прилипает, как иней. Окно, если можно, прошу, занавесь. Всё то, что снаружи, мельчает безбожно. Пейзаж опротивел решительно весь. Его поменять, между прочим, несложно, Но мы сели в поезд, идущий путём Известным, к давно обезвреженной цели. Мы сели, не ведая сами о том, В какую мы лужу с помоями сели. Мы даже не знаем, а хватит ли рельс Доехать, когда с полустанка в пустыне Мы тронемся с места, и мой интерес Отнюдь не сродни интересу к латыни. Мы мчимся вперёд, если карты не врут, Но как им не врать? Раздавая, по фене Сказал нам кондуктор, что этот маршрут – Прямой. Но пейзаж за окном неизменен, Ведь поезд стоит на опасном пути, И окон в нём нет – в нём, как прежде, лишь доты. Ему не уехать, а нам не уйти В историю. Мы попадём в анекдоты.