Утешься, милая, тебе дано любить -
дано грустить и радоваться звонко.
Порою ты похожа на ребенка
и скорбь свою готова схоронить.
Не веруя моим скупым слезам,
и щедрости души, что пала втуне,
любовью не дарила накануне,
а нынче разлюбил тебя я сам.
Двуличию не место у огня –
спалит себя шельмец-сладкоречитель…
И где теперь мой верный обличитель,
что был резвей арабского коня…
Утешься, я люблю своих врагов -
в душе все отболело и простило.
Не причитай над собственной могилой,
что вырыла мотыгой лживых слов.
Утешься, успокойся и… проснись:
все было сном, ему не повториться -
и сердце шумом сладким будет биться,
и, новорожденной, воскреснет жизнь.