Когда поезд отошел от перрона и набрал ход, Евдокия Петровна, наконец, дала волю чувствам. Слезы предательски катились из глаз. Выставила доченька маму за дверь в один день, после трех месяцев пребывания в гостях. А так нравилось быть, если не центром внимания, то значимой фигурой в доме. Пусть больной, пережившей инсульт, но самостоятельно двигающейся. Так привыкли, что перестали ценить ее ежедневное мужество. Вот бывший муж оценил бы. Как же он был все-таки добр, справедлив и терпелив. Но любил ее недостаточно сильно. Иначе, почему не повесился, не спился, не ушел в мужской монастырь после расставания. Наоборот, хорошо живет, с очередной женщиной. Не задерживаются они у него долго. Хоть какая-то, но радость. А внучка вредная, только дочь слушает, а ее посылает куда подальше. Причем, иногда , поясняет, куда именно. Пару раз до слез доводила . Дочь сперва ей навтыкает, а потом черед матери приходит. Говорит, что не надо так реагировать на глупости ребенка. Евдокия Петровна сама понимает, только обида из глаз слезами выходит. И теперь выходит. Она что, пару советов дочери по жизни дать не может? Может, но видимо, не здесь, а когда дочь к ней гостить приедет. Плохо хозяева советы гостя воспринимают. Агрессивно. Дочь, чуть что, прошлым попрекает. Да, сама она понимает, что набедокурила тогда, только не вернуть утраченного. Знаешь, почему ты столько с отцом прожила? - как-то пояснила дочь. Потому что я его просила с тобой не разводиться, пока школу не окончу. Позориться не хотелось. Где тогда твоя голова была? Не было ее, - грустно разводила руками мать, - Только с инсультом все прояснилось. Муж дочери, по характеру, на ее отца похож. Спокойный, неторопливый, вдумчивый. Почему Евдокия Петровна не ценила, когда все было рядом? Теперь остается только мучить себя совестью и черпать оттуда силы для дальнейшей борьбы за полноценную жизнь. Расслабилась в гостях. Позабыла правила приличия гостя. Не лезть к хозяевам с советами - одно из главных. Но не может она удержаться. Два месяца держалась. Под коней третьего, прорвало. Дочь терпела, сколько могла. Соблюдала в отношении матери этикет. Все оборвалось мгновенно. Захотелось Евдокии Петровне в ванной помыться. Присела, в стенки раздобревшим телом уперлась, а встать не может. Застряла. Насилу разогнулась. Узкая у вас ванна, - говорит дочери без какого – либо умысла. У тебя дома, конечно, пошире, - резко отвечает та, - давай на завтра билет куплю. Так неожиданно это сказала, что Евдокия Петровна машинально согласилась. А как смысл дошел, поздно было. Не будет же она дочь упрашивать остаться, словно, та выгоняет. Теперь, под стук колес, домой возвращается. Обидно-то как. Звонок. Едешь? - спрашивает дочь. Еду, - что еще остается ответить. Прости, мама, - неожиданно признается, - Но третий месяц оказался лишним. Мы с трудом терпели друг друга. Да, - соглашается Евдокия Петровна. - И ты прости. Так привыкла, что забыла, где нахожусь. В гостях. Приезжай весной, мама, - теперь в голосе дочери текут слезы. Ну что ты, - утешает мать, - конечно приеду. Приедет. Куда они друг от друга денутся. А теперь домой. Загостилась.