Взлетали клены Терпсихорами,
Дубы спокойствием набухли.
И за пустыми разговорами
Тепло и вкусно пахли кухни.
В деревне вечер - как наречие:
Слова слипаются и рвутся.
Закат - красней и гуще кетчупа -
В глаза вливается, как в блюдца.
Гармонь задумалась...
И брызнула
На петушиное фламенко.
Тумана плоть прозрачней призрака,
Зрачком снимается, как пенка.
Деревня лаем перекрестится,
Да стукнет лодкой у причала.
Ласкалась Ночь Большой Медведицей
И талой головой качала.
И, глаз вперяя в Переделкино -
Зрачок в зрачок - сошлась с Борисом.
И ржали жабы - бесы мелкие -
Над одомашненным Улиссом.
К сукну прикован и мерещится:
Рояль и мать, и все, как прежде...
И первые стихи, как женщина,
Текут старательно и нежно.
В размере бешеной бессонницы
Проснуться, Жизнь убаюкав.
И пляшут Ритмы Красной Конницей
В крещендо выстраданных звуков.
Стихами, музыкой, тарелками
Так хочется швырнуть в Начало!
Свеча горела в Переделкино
И тонкой головой качала.
И, замуровываясь заживо,
Как Осень, одинок и наг,
На Рифму сам себя подсаживал
Завороженный Пастернак.