Стихи без дяди – хуже прозы,
Как вкус дурного коньяка…
Мой дядя создавал колхозы
И думал – это на века.
Отказывал себе во многом,
Ценил не слово, а дела
И жил, наверное, убого,
Чтоб только Родина жила.
Войну прошел. Служил в Минтрансе…
Я мог бы в жизни стать никем,
Но избежал такой напасти:
С подачи дяди без проблем
В престижный институт зачислен,
Легко зачеты получал,
Хотя был крайне легкомыслен
И утро жизни прожигал.
В то время новенькая «Волга»
Возила дядю в гастроном…
Учился я без чувства долга –
По блату получил диплом.
Друзей направили в глубинку,
А я остался на Тверской…
Однажды повстречал блондинку,
Хотел назвать своей женой,
Но дядя удержал от шага,
Внушив, что рано под «каблук»,
И убедил: «Жениться надо,
Как станешь доктором наук».
В НИИ машин меня пристроил,
С зарплатой, право, неплохой,
Директор мне её удвоил,
Сказав, что дядя мой святой,
Что дядя самых правил честных,
Что должен я гордиться им,
И много комплиментов лестных
Нашептывал ушам моим.
В отделе двигали науки,
Кто двигал вдоль, кто поперёк,
Меня же взяли на поруки,
Чтоб я чего-нибудь не сжёг.
Немного времени проходит,
(Судьба ли, дядя вяжут нить) –
В один из дней парторг подходит
И просит в партию вступить.
Я соглашаюсь – мне вручают
С портретом Ленина билет,
А через месяц выдвигают
Предисполкомом в Моссовет.
Друзья-партийцы поздравляли
И дядя осчастливил вдруг:
«Племянничек, тебя избрали
Почетным доктором наук…»
Женился я на мисс-брюнетки,
Припомнив дядюшкин совет…
Живут в Европе наши детки –
До дяди детям дела нет.
Машина дядина истлела –
На то и время, и прогресс...
Я по Москве вожу умело
Свой серебристый «Мерседес»,
С Рождественки в Минтранс въезжаю…
Судьба министра тяжела.
Был избран в Думу. Заседаю,
Чтоб только Родина жила.
А дядя мой давно не в теме,
Жизнь предъявила жалкий счет:
Вдруг оказалось, что в дилемме,
Как ни крути, Федот не тот.
Что нету самых честных правил,
Что правит тот, в ком больше прав,
Кто силой уважать заставит,
Копейкой ценности поправ…
Малоимущий бедный дядя,
В приюте жалком для калек,
На мир потухшим взором глядя,
Двадцатый вспоминает век,
Да только все никак не может
Уставшей памятью своей
Определенно подытожить
Добро и зло минувших дней.