В сенях торжественных елей
какзался мир почти невинным,
и красным, желтым для шмелей
сияли важно георгины.
На клумбах сталинских домов,
перемежаясь с ними, рано
горели солнышки голов
необычайного шафрана.
И как-то верилося: нас
на похоронной мира тризне
в последний раз в печальный час
то навестило счастье жизни.
А злые новости конца
не понимали мы как дети,
уйдя в забвенные леса
далеко от всего на свете.
Порою ангел пролетал
в стране глухой, в стране могильной,
горел серебрянный металл
его нездешних молний-крыльев.
Нам не хотелось в города
вновь погибать по эту осень.
Порою капала вода
с елей, рябин и гордых сосен.
У старой бани во саду
уже казаллось все пустое,
все, что записано в роду
пропахло гарью как войною.