Тычется осиротевшим телком, морщится мокрым и розовым носом, смотрит в глаза – неужели убьет этот, двурукий – и слова не спросит Вот ведь – открытое всё – каждый вдох, лоб и бока – подставляю – берите, бейте, клеймите, но только живьем, целым оставьте. Ведь мы не на Крите. Жертвенник мой, Марафон и кимвал - это глаза уводящего в бойню. Пусть. Хорошо. Я иду – навсегда, - и потянулась душа за любовью