Деревню с сытыми конями
и дуб, подобием свечи,
парящий ветреными днями,
с луной печальною в ночи.
Той жизни нет уж деревенской
нигде, как черт ее унес,
и чернозем я вспомнил сельский,
и в нем тележный след колес.
Снегов кладбища и схороны,
избы в закате милый кров,
зимой лошадку запряжену
с санями тополевых дров.
Стада коровьи на пригорке,
гусей снега в пруду, и в нем
мальчишек, лезущих в закорки,
и баб, глядящих в окоем.
Плетня неверное предплечье,
куда забраться не моги!
И керосинок в окнах вечер,
ручья овражного стихи.
И в палисадднике малины
какой-то дивный солнца вкус,
туманов утренних седины,
в кладбище птиц сорокоуст.
У русской печки телогрейки,
и мед янтарный в сентябре
из медогонки, и скамейки
пред самоваром во избе.
Избы роскошную перину,
ворот тесовых суховей,
и в магазине керосина
настойный запах и сельдей.
Углы смиренные медвежьи
вдали от города гордынь,
России дух, давно отшедшей
в лесах молитвенных пустынь.
Где все вы, на каком погосте
каких краев, каких оград
все ваши жизни, ваши кости
до воскреснья возлежат?